Прежде чем она успела сделать хоть шаг, он схватил ее за плечи и силой заставил снова встать на колени, а следом за нею и сам плюхнулся на пол, крепко держа ее за руки, и начал молиться.
Теперь в его голосе слышалось настоящее бешенство, слова превратились в завывания. Лили изо всех сил пыталась высвободить свои руки, но Соме их не отпускал. Ни о чем больше не думая, действуя по наитию, она впилась зубами в тыльную часть одной из здоровенных лапищ. Он прорычал ругательство и разжал руку. Ей удалось встать на ноги и распрямиться, но его пальцы, точно змеи, обвились вокруг ее лодыжки. Он резко дернул, и она упала прямо на него. Когда Лили закричала, Соме зажал ей рот широкой, как лопата, ладонью, и ей опять пришлось пустить в ход зубы. Он отдернул руку, а она, извернувшись, уперлась ему в грудь обеими руками и оттолкнула что было силы. Толчок застал Сомса в неустойчивом положении, пока он поднимался с пола. Проповедник покачнулся и рухнул, с глухим стуком ударившись о каминную полку. Лили поняла, что это и есть путь к спасению, вскочила на ноги и бросилась к двери.
На полпути она остановилась и обернулась, пораженная тем, что он ее не преследует. Соме лежал, простертый на ковре у камина, глаза его были открыты, а по левому виску медленно стекала ярко-красная струйка крови.
Лили закричала от ужаса.
Больше всего на свете ей хотелось бежать отсюда со всех ног, однако она заставила себя вернуться и, опустившись на четвереньки рядом с ним, попыталась коснуться его шеи. Руки у нее так тряслись, что пришлось поддерживать одной рукой запястье другой. Пульс ясно прощупывался: сильный, хотя и неровный. После этого ее собственное сердце как будто забилось вновь.
Ноги Сомса были неестественно подогнуты, словно подмяты его тяжелым телом. Лили распрямила и вытянула их, ужасаясь их свинцовой тяжести. Он дышал, но его лицо было пепельно-серым. Она осторожно потрясла его за плечо.
– Кузен! Преподобный Соме!
Никакого ответа. Очнется ли он? А может, он умирает? В любом случае теперь ее обвинят в покушении на убийство.
Лили выпрямилась, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. Что же ей делать? Констебль вот-вот придет. Она, конечно, расскажет ему все как есть. Не может же он подумать, что она и в самом деле пыталась убить своего кузена? А вдруг он ей не поверит, что тогда? Если бы у нее были здесь близкие друзья или родственники, если бы хоть кто-нибудь мог замолвить за нее словечко! Девушка вытерла слезы, катившиеся по щекам.
– Боже милостивый! – прошептала она, чувствуя, как внутри у нее волной поднимается панический страх, и опять наклонилась к кузену. – Боже, помоги мне!
Несколько сильнейших ударов сотрясли входную дверь, и Лили выпрямилась, как будто ее хлестнули кнутом.
– Откройте!
Мужской голос, властный и грубый. Но они не смогут войти, пока она их не впустит, – дверь захлопнута. Лили, пятясь, вышла из комнаты, по-прежнему не сводя глаз с Сомса, словно ожидая, что даже сейчас он может в любую минуту вскочить и схватить ее. В темном холле она остановилась, прислушиваясь ко все более громкому и нетерпеливому стуку, доносившемуся снаружи. Одной мысли о людях, толпившихся за дверью, было довольно, чтобы приковать ее к месту.
– Это полиция! Откройте, именем закона! Лили повернулась кругом, подхватила юбки и бросилась бежать.
Вниз по ступеням в подвал и через кухню к черному ходу, выбивая паническую дробь каблучками по каменным плитам пола. Оказавшись за дверью, она опрометью кинулась через крошечный задний дворик в переулок. Бахрома шали зацепилась за петлю калитки: пришлось остановиться, чтобы ее распутать, удерживая рвущийся из груди крик отчаяния. Несколько детишек, прервав игру в кошки-мышки, уставились на нее, когда она торопливо прошмыгнула мимо.
– Мисс Трихарн! – окликнул ее один из малышей, черноволосый мальчуган, привыкший видеть свою хорошенькую новую соседку с неизменной приветливой улыбкой на лице. Но она даже не оглянулась.
Когда дети скрылись из виду, Лили вновь пустилась бегом. Незаметно для себя она очутилась в районе порта, в сплошном лабиринте темных переулков, совершенно ей незнакомых, и вскоре сбилась с пути. Вслед ей огрызались и лаяли собаки, гоня ее прочь со своей территории. Мужчины глазели на нее, но она упорно продвигалась вперед, опустив голову и стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Наконец она выбралась на широкую, оживленную и хорошо знакомую улицу. Яркий свет послеполуденного солнца ослепил ее. Лили покрыла голову шалью и решительным шагом направилась подальше от залива, глядя прямо перед собой и делая вид, будто спешит куда-то по важному делу. Стук собственного сердца казался ей оглушительным.
Впереди она увидела вместительную карету, стоявшую у дверей трактира. Поравнявшись с нею, Лили поняла, что это почтовый дилижанс. Седовласый возница закинул наверх последний узел багажа и пнул сапогом заградительную решетку.
– Погодите!
Он замер и посмотрел на нее.
– Возьмете еще одного пассажира?
– Возьму, если без багажа.
– У меня нет багажа…
Она вдруг поникла. Денег у нее тоже нет! Но тут Лили вспомнила и сунула руку в карман платья.
– У меня три с половиной шиллинга. Куда вы могли бы меня доставить?
Он почесал бороду и прищурился.
– Три с полтиной? До Бриджуотера хватит.
– Бриджуотер… Это в Сомерсете?
– Верно, – удивленно усмехнулся возница. – Можно сказать, на полпути отсюда до Бристоля, а там у меня конечная остановка.
Лили больше не колебалась.
– Ну так я поеду.
Передав ему монеты, она отступила на шаг, а он опустил подножку, подсадил ее внутрь, поддерживая под локоть, и вновь захлопнул за нею дверцу. В полутьме кареты девушка едва различала пассажиров, подвинувшихся, чтобы дать ей место. И вот она уже сидит у окошка, расправляя складки на юбке и глядя на кирпичное здание на другой стороне улицы. Карета с внезапным толчком тронулась с места и покатила.
***
– Не желаете чашку чаю с печеньем, милочка, пока лошадей перепрягают?
Лили сделала вид, что обдумывает предложение.
– М-м-м.., нет, спасибо большое, но мне не хочется. Я обедала всего час назад.
Миссис Бикль, хозяйка “Белой коровы”, с улыбкой кивнула ей и поспешила предложить свои услуги другим посетителям. Лили прислонилась спиной к высокой деревянной скамье. Этим утром она съела только кусок хлеба с маслом. С той поры во рту у нее не было и маковой росинки. И зачем только она отдала кучеру все, не оставив себе хоть полпенса? Увы, теперь уже поздно плакать.
Один из пассажиров дилижанса в течение всей поездки приглядывался к ней с явным интересом; она надеялась, что короткая остановка в Чарде отвлечет его от этого занятия, но ее расчеты не оправдались. Лили отвернулась к окну и выглянула наружу, лишь бы не замечать устремленного на нее исподтишка нескромного взгляда, в это время во двор, скрипя и дребезжа, въехала еще одна карета. Поскольку больше делать было нечего, девушка стала наблюдать за тем, как из нее вылезают путешественники. Только когда все они вышли и направились ко входу, ей в голову пришла мысль, что кто-то из них, возможно, ее разыскивает. Страх полоснул ее ножом, по коже побежали мурашки, а ладони вспотели. Однако пятеро путников, вошедших в общую залу постоялого двора, явно не были блюстителями порядка (по правде говоря, один или два из них походили скорее на его нарушителей), и Лили успокоилась.
