Шерлок приняла на себя большую часть моего веса, и мы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, добрели до кресла. Усаживаясь, я с улыбкой посмотрел на свою благодетельницу, вспоминая, как мы лазали по канату на последнем академическом экзамене по физподготовке. Мне казалось тогда, что она так и не доберется до верха, и я, стоя рядом, всячески подначивал ее, обзывая разными обидными именами, пока, наконец, она не справилась с заданием. Да, мускулами Шерлок похвастать не могла, но у нее было кое-что получше — сильный характер и доброе сердце, и она относилась ко мне куда мягче, чем я того заслуживал.
— Ну вот, теперь давай потолкуем. Врачам кое-что не нравится в твоем поведении. Они уже звонили твоему шефу, и если ты сделаешь еще хоть один шаг к двери, они, уж поверь мне, просто свяжут тебя. А вот и подкрепление. Эй, Диллон, давай-ка сюда; надо выяснить, что это так расстроило нашего друга Мака. Видишь, он даже штаны натянул.
Темные брови Диллона приподнялись, а в выражении его лица можно было прочитать следующее: «Да что же тут такого? В штанах-то оно намного лучше». Пожалуй, он прав. К тому же пять минут не имели для меня никакого значения — скоро меня здесь уже не будет.
— Слушайте, ребята, мне надо срочно выбираться отсюда: сегодня ночью попала в аварию моя сестра — она в коме. Так что сами понимаете, мое место не здесь.
Шерлок опустилась на колени и вцепилась в ручку кресла.
— Джилли в коме? Но каким образом? Что случилось?
Я прикрыл глаза в надежде отогнать воспоминание о своем безумном сне.
— Сегодня рано утром я звонил в Орегон, а подробности узнаю, когда туда приеду.
Шерлок склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня:
— Чего это вдруг тебе пришло в голову звонить?
У Шерлок сердце, характер и мозги — дай Бог каждому. Сэвич, сильный и подтянутый, все еще стоял на пороге, не сводя глаз с жены, а та, в свою очередь, смотрела на меня в ожидании ответа. Что ж, я действительно был готов расколоться. Соревнования не будет.
— Знаешь, Шерлок, может, это и глупо, но сегодня ночью я упросил Мидж принести мне пива, и меня ни капельки не стошнило. Совсем наоборот, я сразу почувствовал себя лучше. — Это было еще слабо сказано — в тот момент светлый «Будвайзер» подействовал на меня даже круче, чем секс.
— Ну и чудесно. — Шерлок потрепала меня по щеке, а потом перевела взгляд на мужа. Тот, наконец, закрыл за собой дверь и встал посреди палаты со скрещенными на груди руками, большой и спокойный. Жаль, что таких, как он, в Бюро немного, по сути, даже и вообще никого нет — сплошь одни бюрократы, которые ходят по струнке и пальцем боятся пошевелить без приказа. Мне это ужасно не нравится, и остается только надеяться, что с годами я не стану таким же. Впрочем, бюрократы сидят в Вашингтоне, и на поле боя их правила не действуют — здесь решения приходится принимать самому, по крайней мере, если имеешь дело с какой-нибудь террористической группировкой в Тунисе.
— Сон, — пробормотал я наконец. — Все началось со сна, который я увидел этой ночью. Мне снилось, будто я тону. А может, не я, может, кто-то другой. В какой-то момент мне показалось, что это Джилли. — Я рассказал Сэвичам практически все, что мог вспомнить. — Вот почему я позвонил с утра в Орегон и узнал, что это вовсе не сон. Джилли в коме. Я теперь не уверен, чем все это кончится. Допустим, она выживет, но кем станет потом — овощем? И что, если мне придется решать, отключать ее от аппаратов или нет? Это страшно.
Я посмотрел на Шерлок. Так я еще никогда не боялся. Ничего похожего на то, что ощущаешь, столкнувшись с террористами, а у тебя только и есть, что четырехсот пятидесятый «магнум». Когда взлетаешь в воздух на машине — это тоже совсем другое.
— Кое с чем ты уже разобрался, Мак, — сказал Сэвич, — в том числе и с теми двумя. Тебе еще фантастически повезло: если бы они чуть поточнее рассчитали угол взрыва, а рядом не оказалось солидной песчаной дюны — от тебя бы одно воспоминание осталось.
— Это и так понятно, — хмыкнул я, — а вот сна понять не могу. Я физически чувствовал, как ее машина врезается в воду. Боль — и потом ничего, будто я умер. Понимаю, это безумие, но не могу же я делать вид, будто ничего не случилось. Мне надо лететь в Орегон, и не на следующей неделе, не через два дня — прямо сейчас.
— Ладно, Шерлок. — Сэвич кивнул. — О Маке не беспокойся. Он слетает и выяснит, что там, черт побери, происходит. Ну а мы здесь тыл обеспечим.
— Ты в самом деле уверен, что справишься? — Шерлок озабоченно посмотрела на меня. — Может, у нас поживешь пару дней, а уж потом поедешь? Поместим тебя рядом с детской — так нам было бы легче ухаживать за тобой.
Но я лишь помотал головой, и моим благодетелям пришлось отступить.
В итоге я проторчал в госпитале еще полтора дня, и за это время несколько раз звонил Полу. В состоянии Джилли не было никаких перемен, врачи говорили, что сделать ничего не могут. Оставалось лишь ждать и надеяться. Кевин с мальчиками в Германии, а Гвен занимается оптовыми закупками для сети магазинов «Мейснз» во Флориде. Я связался с обеими сестрами и сказал, что буду держать их в курсе.
Вылетел я только в пятницу рано утром из аэропорта Джон Фостер Даллес и по прибытии в Портленд взял напрокат светло-голубой «форд-таурус», что стало для меня приятным сюрпризом.
День выдался чудесный, совсем не душный, хотя и безоблачный. Мне всегда нравился Запад, в особенности Орегон, с его суровой горной грядой, глубокими ущельями, порожистыми реками и трехсотмильной прибрежной полосой, дикой и прекрасной.
Памятуя о своем физическом состоянии, я ехал не спеша: чего мне меньше всего хотелось, так это снова свалиться без сил. В Тафтоне, небольшом прибрежном городке, я остановился перекусить, а через полтора часа доехал до знака, указывавшего поворот на Эджертон. Узкая асфальтовая дорога через четыре мили уперлась прямо в океан, но в отличие от россыпи городков, жмущихся друг к другу вдоль прибрежного шоссе, Эджертон удачно устроился чуть западнее — он вырос еще до того, как было решено повести главное шоссе вглубь, в восточном направлении.
Я вспомнил, что когда-то на узкой полосе пляжа в Эджертоне стояла небольшая гостиница, но ее буквально сровняло с землей мощным штормом, случившимся в 1974 году, — это было похоже на то, как в одном фильме цунами высотой по крайней мере в миллион футов накрывает Манхэттен. Я высунулся в окно и с наслаждением вдохнул океанский воздух — терпкий, чистый и соленый. Запах мне понравился, я почувствовал, что внутри меня что-то растет — так всегда бывает, стоит только приблизиться к морю. Я еще раз вдохнул этот чудесный соленый воздух. В боку немного закололо, но это уже совсем не то, что было неделю назад.
