— Похоже, никто ничего о вас не знает: откуда вы родом, с кем поддерживаете отношения и есть ли у вас семья. — Капитан вопросительно смотрел на него, ожидая ответа. Линд немного подумал и честно ответил:
— Но, сэр, когда я вступал в ряды армии, никто не интересовался моей родословной, да я и не думал, что это может для кого-то представлять интерес.
— Понятно! — Капитан что-то записал. — Но Стратегическое Управление, рядовой Линд, волнует ваша, как вы изволили выразиться, родословная. Мы очень придирчиво отбираем кадры. Проводим тщательную проверку всему личному составу — ведь речь идет о сохранении государственной тайны, правда?
Линд молчал, размышляя, к чему тот клонит.
— Так откуда вы родом? — спросил капитан.
— Из Балтимора.
— Семья?
— У меня нет никого, — ответил Линд без колебаний.
Капитан поднял глаза:
— Близкие друзья?
— Я никогда не нуждался в них, — просто сказал Линд.
Капитан сделал еще какие-то пометки.
— А все-таки придется пройти через сортировку, — заявил он наконец. — Помимо обычной проверки из соображений безопасности, вас протестируют на пригодность…
Джеймса Линда послали в место, известное лишь как Станция С, в пригороде Вашингтона, где и другие кандидаты должны были подвергнуться суровым трехдневным испытаниям на физическую и умственную пригодность. Серия тестов включала в себя психологическую проверку и нормированные задания, призванные оценить способности кандидата думать и действовать в экстремальных условиях. Этот экзамен был невероятно сложен, но посредством его выявлялось особое сочетание качеств, которое СУ требовало от своих будущих тайных агентов: стальные нервы, прекрасные физические данные и лингвистический дар.
Для всех очень быстро стало очевидно, что Джеймс Виктор Линд не просто обладал нужными качествами. Все единодушно сошлись во мнении, что в его лице они видят прирожденного разведчика. Физически он превосходил всех членов своей группы, обнаружив редкостную силу и выносливость. Он обладал блестящим образованием: лучший выпускник 1941 года университета Джорджа Вашингтона со степенью магистра по специальности «управление бизнесом». У него была и фотографическая память и врожденные способности к языкам — он бегло говорил по-французски, по-итальянски и по-немецки.
Прозвище, которое ему дали товарищи по взводу на базе Эндрюс, — «Продавец льда», — казалось, полностью выражало суть его характера. По его собственному признанию, Линд предпочитал жить и работать в одиночку. У него не было ни близких друзей, ни романтических привязанностей. Насколько удалось установить в ходе проверки, связи с семьей он порвал задолго до поступления на армейскую службу. Похоже, вообще сколько-нибудь глубокие чувства над Линдом не имели власти.
— Годен, — признали инструкторы в рапорте капитану Гарри Уорнеру, одному из руководителей СУ, сведя воедино результаты трехдневного тестирования. — Лучше подойти нельзя, даже если человека специально делать на заказ.
Гарри Уорнер изучал итоги проверки Линда снова и снова. Плюсом были его живость и сообразительность, сила и выносливость истинного атлета, к тому же он был выдержанным, независимым — такой человек не потеряет голову в тяжелую минуту. Он умел не выказывать своих чувств. У него не было душевных привязанностей, которые могли бы заставить его повернуть назад или забыть о долге. Он был легко обучаем, поражала легкость, с которой он схватывал и перерабатывал информацию. Минусом был его возраст. То, что ему едва исполнилось двадцать четыре, в глазах Уорнера, было недостатком. Он не доверял молодым — все они казались ему непредсказуемыми и безответственными. Правда, генерал Уильям Донован, руководитель СУ, этого мнения не разделял и предпочитал как раз молодых агентов. Доновану были нужны блестящие, энергичные молодые парни, умеющие, когда надо, быть и отважными, способными овладеть тактикой нападения. И Уорнер видел, что этим требованиям рядовой Джеймс Виктор Линд отвечал в полной мере.
Это в конце концов все и решило.
Тренировочный лагерь СУ располагался в горах Кэтоктин, штат Мэриленд. По восемнадцать часов в день три недели подряд новых агентов обучали ремеслу разведчика: шифровке, поведению на допросах, по специально разработанным тестам тренировали память. Новичков готовили к тому, что разведчик постоянно рискует быть обнаруженным. Их учили шпионажу, диверсиям и искусству выживать, учили пользоваться азбукой Морзе и чинить радиопередатчик, учили убивать бесшумно при помощи ножа или петли-удавки. Скоро они умели пользоваться оружием союзников и противника, — а что может быть важнее для разведчика во вражеском тылу? Умели прыгать с парашютом в любой местности, при любой погоде.
Как-то ранним октябрьским днем Линд с другими учениками разведшколы занимался техникой рукопашного боя. Инструктор продемонстрировал способ бесшумного убийства: легкое неуловимое движение тонкого, как скальпель, кинжала… И предложил Линду и еще одному курсанту повторить только что показанный прием. «Противник» Линда был вооружен кинжалом и ждал нападения, собираясь продемонстрировать новый прием. Однако Линд сам решил повергнуть противника и разоружить его. Он выдернул собственный кинжал и махнул им в такой опасной близости от другого курсанта, что едва серьезно не ранил его. Все случилось так неожиданно, что не только бывший с ним в паре будущий разведчик, но и другие курсанты онемели при виде разыгравшейся сцены, пораженные поступком Линда.
— Похоже, он покончит с кем угодно, не моргнув и глазом, — поделился с Гарри Уорнером инструктор. — Странный парень. Кажется, у него и впрямь ледяная кровь течет в жилах.
— Но ведь для того мы их и готовим, верно? — Уорнер зачарованно следил за разыгрывающейся всего в нескольких ярдах от него схваткой: Линд голыми руками уложил на обе лопатки сразу двух курсантов, да с такой легкостью, что Уорнер предположил, что Линд пришел к ним, уже владея техникой рукопашного боя.
— Линд не такой, как другие… — затянулся сигаретой инструктор. — С первого дня мы вбиваем в головы курсантов, что эмоции нужно контролировать, что в работе, к которой их готовят, не следует привычно полагаться на расхожие представления о хорошем и дурном. Но Линд… не думаю, что он вообще способен что-то чувствовать. Он просто действует, и все.
Уорнер усмехнулся:
— В деле он будет еще лучше.
— Иногда я сомневаюсь — человек ли он, — содрогнувшись, признался инструктор.
К концу обучения, когда по специально разработанным программам курсанты овладели сложнейшими операциями, начальству стало ясно, что в лице Линда СУ получило профессионального разведчика высшего класса — такого, каким он рисовался воображению суперагента Уильяма Донована, стоявшего у истоков Управления. Ни возраст, ни отсутствие опыта не мешали этому на удивление зрелому молодому человеку на голову обогнать всех. Вдруг открылось, что он способен, как хамелеон, быстро приспосабливаться к любым обстоятельствам. Похоже, он мог выжить, где угодно, благодаря лишь своей сообразительности. За три недели он освоил необходимые навыки, которые помогают приспособиться к неизвестной обстановке. В том числе овладел мастерством взломщика, надеясь, что оно поможет ему проникать во вражеские штабы и похищать из них важнейшие документы; до тонкости изучил все способы ведения диверсионной работы, — ибо хорошо усвоил, что диверсия, устроенная в нужное время и в нужном месте, может надолго обескровить врага. Он показал себя непревзойденным мастером в подделывании подписей. Но при всем при этом он обнаружил знания, которые не получишь в лагере СУ. Пожалуй, больше всего начальство поразило его умение делаться неузнаваемым, полностью менять наружность.
