— Не вижу в этом ничего страшного, — заключила я. — Но если школьницей она соблазнилась браслетом, то теперь полагаю, стала старше и поумнела.
— Боюсь, что ее притязания значительно выросли. Как и у других женщин. Она дьявольски экстравагантна. Мод и Кинг, ее муж, тратили на нее уйму денег — путешествия по Европе, Южной Америке, Карибскому морю. Боюсь, она попала в дурную компанию, которая, кажется, называется золотой молодежью. Во всяком случае, состояние, оставленное отцом, она уже промотала!
— Если ее муж не способен положить этому конец, то полагаю, характер у него не сильнее, чем был у ее отца? — предположила я.
Тетя Джанет осклабилась и одарила меня быстрым оценивающим взглядом.
— А вот этого я не сказала бы! В Кинге, несмотря на все его недостатки, много хорошего. Будь я такой же молодой и хорошенькой, как ты…
В ответ на ее взгляд я притворно нахмурилась.
С момента моего приезда на острова тетя пыталась связать меня то с одним мужчиной, то с другим. Теперь вот даже с женатым…
— Их брак непрочен, — задумчиво произнесла она. — Его удерживает здесь только ребенок. Мод говорит, что они с Кэтрин уже несколько лет не спят вместе.
Я невольно улыбнулась, оценив неугомонность Джанет.
— Вы ужасно аморальная женщина, — сказала я. У вас на уме только одно, и я не хочу, чтобы вы против моей воли вовлекали меня в ваши матримониальные планы!
Она, заметно помрачнев, еще глубже вжалась в огромное кресло. А когда снова заговорила, ее слова прозвучали необыкновенно резко:
— Кинг не раз пытался уйти! В нем есть гордость и самоуважение, но жена его губит!
— Тогда почему он не уходит?
— Я тебе уже сказала — из-за ребенка! Хотя думаю, тут все не так просто.
Больше я ничего не хотела слышать. Мне не было никакого дела до личных проблем родителей Лейлы. Их наличие означало лишь одно — проблемы девочки, каковы бы они ни были — еще более осложнены.
Тетя Джанет изучала меня почти так же, как Мод
Хампден, хотя мысли ее, очевидно, шли в другом направлении.
— Кэтрин считается красавицей, хотя я в ней ничего красивого не вижу. А ты, если постараешься, кого угодно можешь свести с ума. Серые глаза с темными ресницами! И эта ямочка на подбородке!
Я засмеялась и сама удивилась звуку собственного смеха. В последнее время мне нечасто доводилось смеяться.
— Продолжайте, — сказала я.
— Если бы я выглядела так же, как ты, у меня хватило бы ума это понять! — отрезала Джанет. — У тебя тонкие черты лица, замечательная чистая кожа. Не говоря уже о высокой стройной фигурке и безупречном вкусе. Вот чего тебе действительно не хватает, так это уверенности в себе. — Она помолчала, о чем-то задумавшись, потом добавила: — Кэтрин, конечно, тебя возненавидит. Она не потерпит присутствия рядом с собой столь привлекательной женщины.
Мне все еще хотелось смеяться.
— Не думаю, что моя дьявольская привлекательность доставит ей беспокойство! Лучше расскажите мне о Хампденах — кто они такие?
— История семьи восходит к ранним дням островов, — сообщила Джанет. — Как и семьи Мод. Оба семейства владели крупными сахарными плантациями. У датчан во время их владычества хватило мудрости нанимать помощников с других островов, к какой бы национальности они ни принадлежали. Вот так здесь и появились Хампдены, потомки британцев. Деньги Хампденов, вернее, то, что от них осталось, нажиты торговлей сахаром и ромом на Санта-Крусе, хотя сейчас торговля уже почти заглохла. Некоторые мельницы все еще стоят, как и старый дом на плантации, построенный первыми Хампденами. Роджер родился там. Мод приехала туда еще невестой, и трое ее детей тоже родились там. Теперь он принадлежит Кэтрин — его ей оставил отец.
Тетя замолчала, снова о чем-то тревожно задумавшись.
— Вы не хотите, чтобы я отправлялась в Хампден-Хаус, правда? — спросила я.
Она тотчас же сделала вид, что до нее только сейчас дошел смысл моих слов, и гневно сверкнула глазами.
— Разумеется, хочу! Но хочу, чтобы, находясь там, ты была осторожна!
— А чего я должна остерегаться?
— Не могу сказать точно. Не знаю. Мод очень мало мне рассказывает. Но что-то там происходит. Что-то нехорошее, и это меня очень тревожит. Я почувствовала это, когда недавно побывала там. Больше всего меня тревожит Кэтрин. Она только что вернулась из очередного путешествия по Карибскому морю. Там она останавливалась в лучших отелях, приятно проводила время. На какие деньги? Чьи деньги она там тратила? Думаю, средства она отыскивает здесь, и это мне не нравится. Так что будь осторожна, дорогая! Делай все, что можешь, для девочки, но от Кэтрин держись подальше! И постарайся не увлечься Кингдоном Дру — по крайней мере, под носом у Кэтрин!
Недомолвки тети Джанет нередко приводили меня в замешательство, и сейчас в ответ я могла лишь улыбнуться.
— Но еще минуту назад вы пели ему похвалы и говорили, что его брак непрочен!
— Разумеется, он женат, нравится ему это или нет. Но от этого он не становится менее привлекательным. Будет очень неприятно, если Кэтрин тебя в чем-то заподозрит. Она, знаешь ли, умеет брать, а уж то, что возьмет, из рук не выпустит! Следи за каждым своим шагом, и все будет хорошо. Кроме того, у тебя есть тетушка, которая не бросит тебя в беде!
Мне совсем не хотелось прибегать к помощи тети Джанет. Если эта работа должна принести мне пользу, то следует всерьез постараться. Хотя тетя хорошо умела располагать людей на ночлег и вкусно кормить, чтобы они чувствовали себя довольными, я иногда подозревала, что она имеет весьма смутное представление о более сложных человеческих потребностях и начинает волноваться, когда пища, сон и занятия любовью не могут решить все проблемы на свете.
Продолжения дискуссии я избежала, отправившись собираться. От этого разговора мне стало более чем не по себе. Хотелось избавиться от страха и составить собственное представление о Кингдоне Дру еще до нашей встречи на вершине холма.
Быстро собрав чемодан, я решила пройтись по одной из узеньких, обсаженных цветами улочек Шарлотты-Амалии, взобраться по каменной лестнице на холм, постоять на открытой площадке и посмотреть на высокую зеленую гору, где над густым кустарником возвышался Хампден-Хаус. Этот отдаленный дом чем-то завораживал меня. Квадратный и мощный, он царствовал над всей холмистой местностью, а его окна поблескивали холодноватым и довольно зловещим светом. Мои опасения усилились от разгула моей фантазии, и вместе с ними я встретила вечер.
После обеда я сидела на веранде отеля, в отдалении от всех гостей, а рядом со мной стоял мой чемодан. Над Сент-Томасом нависали сумерки, и, хотя они быстро сгущались, я все же отчетливо видела ближайшие подходы к отелю. Каждый раз, заметив мужчину, поднимающегося по длинной каменной лестнице, ведущей из нижней части города, я напрягалась, думая, что это Кингдон Дру. Его появления я ждала с тревогой и с любопытством.
