— Это неважно. Давайте посмотрим, что там.
Это был жемчужный кулон на изящной золотой цепочке.
— Какая прелестная вещица, — воскликнула я.
— Подумать только! — сказала она. — Это он положил.
— Вам нравится?
Говорить она не могла, только кивнула.
— Наденьте его, — попросила я и помогла ей застегнуть цепочку.
Она подошла к зеркалу и оглядела себя. Потом вернулась к кровати и накинула на плечи шарф, который сняла, чтобы надеть кулон.
— С Рождеством, мисс, — весело сказала она.
Похоже, оно будет приятным, подумала я.
Она настояла, чтобы я пошла в классную комнату.
— Нуну еще не встала. Она увидит свои подарки потом. А сейчас, мисс, давайте посмотрим на ваши.
Я взяла сверток от Женевьевы. В нем была книга о замке и его окрестностях. Она с восторгом наблюдала, как я разворачиваю подарок.
— Я с большим удовольствием ее прочту! — воскликнула я. — Значит, вы догадались, как мне нравится замок.
— Да, это заметно, мисс. Вам же так нравятся старинные здания. Но прошу вас, не надо читать ее прямо сейчас.
— О, Женевьева, спасибо вам. Вы очень добры ко мне.
— Посмотрите. Нуну подарила вам салфетку. Я знаю, кто ее сделал — моя мать. У Нуну их целый ящик.
Носовые платки, салфетка... все они были сделаны Франсуазой! Интересно, почему Нуну решилась расстаться с ними.
— Для вас есть что-то еще, мисс.
Я уже заметила сверток, и дикая, совершенно безумная мысль пришла в мою голову, волнуя так, что я боялась поднять сверток из-за страха почти неминуемого разочарования.
— Разверните его! Скорее разверните! — потребовала Женевьева. Я развернула и обнаружила там изящную миниатюру в оправе из жемчуга. На ней была изображена женщина, державшая на руках спаниеля. Голова собаки была едва видна, а по прическе женщины я поняла, что миниатюра была написана около ста пятидесяти лет назад.
— Вам нравится? — спросила Женевьева — Кто вам ее подарил?
— Это очень красивая вещь, но слишком дорогая. Я...
Женевьева подняла записку, выпавшую из свертка. Там было написано: «Вы узнаете даму, портрет которой с таким мастерством обновили. Она, возможно, была бы вам также благодарна, как и я. Я собирался подарить ее вам, когда на днях нашел ее, но раз вам нравятся наши старинные традиции, я кладу ее в ваш башмачок. Лотер де ла Талль.»
— Это папин подарок! — взволнованно воскликнула Женевьева.
— Да. Он доволен моей работой над картинами, и выражает мне свою благодарность.
— О... но в ботинке! Кто бы мог подумать...
— Видимо, кладя в ваш ботинок подарок для вас, он решил положить это и в мой.
Женевьева безудержно хохотала.
Тогда я сказала:
— Это дама с того портрета с изумрудами. Вот почему он подарил ее мне.
— Она вам нравится, мисс? Она вам действительно нравится?
— Да, очень изящная миниатюра.
Я нежно держала ее в руках, наслаждаясь нежными цветами портрета и прелестной оправой из жемчуга. У меня никогда не было ничего красивее.
Появилась Нуну.
— Что за шум! — сказала она. — Вы меня разбудили. С Рождеством.
— С Рождеством, Нуну.
— Только посмотри, что папа подарил мне, Нуну. Представь себе, положил в мой ботинок!
— В твой ботинок?
— Проснись же, Нуну. Ты наполовину спишь. Сейчас рождественское утро. Посмотри, это подарки тебе. Если ты их не откроешь, тогда открою я. Открой сначала мой.
Женевьева купила для нее фартук бледно-желтого цвета — Нуну сразу же сказала, что это именно то, что ей было нужно; затем она выразила удовольствие по поводу моих сладостей. И граф не забыл о ней, подарив пушистую шерстяную шаль темно-синего цвета.
Нуну была озадачена: — От господина графа... неужели?
— Разве он обычно не помнит о Рождестве? — спросила я.
— О да, помнит. Все виноградари получают индеек, а прислуга — денежные подарки. Управляющий выдает их. Так всегда было принято.
— Покажите ей, мисс, что он подарил вам.
Я показала миниатюру.
— О! — сказала Нуну и какое-то мгновение смотрела на меня с весьма озадаченным видом, потом в глазах ее появилось понимающее выражение.
Нуну видимо решила, что граф проявил внимание, благодаря мне. Я это знала, и эта мысль весьма меня радовала.
Но Нуну явно охватило беспокойство.
Гаутро Женевьева и я отправились навестить Бастидов. Мадам Бастид, разгоряченная, вышла из кухни приветствовать нас, помахивая черпаком; Габриэль кивнула через плечо — ее помощь также требовалась в кухне, откуда исходил аппетитный запах. Ив и Марго бросились к Женевьеве и рассказали ей, что они нашли в своих башмаках; я радовалась тому, что ей тоже было чем похвастаться и заметила, с каким удовольствием она демонстрировала свои подарки. Она подошла к рождественским яслям и, заглянув в колыбель, издала восторженный возглас.
— Он там! — вскричала она.
— Конечно, — ответил Ив. — А вы чего ждали? Это же рождественское утро.
Появился Жан-Пьер, нагруженный дровами, лицо его сияло от удовольствия.
— Сегодня великий день — обитатели замка сидят с нами за одним столом.
— Женевьева еле дождалась этого, — сказала я ему.
— А вы?
— Я тоже с нетерпением ждала этой встречи.
— Тогда мы не должны разочаровать вас.
И нас действительно не разочаровали. Праздник был веселым; за столом, который Габриэль так искусно украсила пушистыми еловыми веточками, в тот день сидело много народу: пришли еще Жак с матерью. Она страдала тяжелой болезнью, и Жак относился к ней с трогательной нежностью. Веселье в нашей большой компании — мадам Бастид, ее сын и четверо внуков, да еще мы с Женевьевой и другие гости — подогревалось волнением детей.
Мадам Бастид сидела во главе стола, ее сын напротив нее. Мое место было по правую руку мадам Бастид, а Женевьева — по правую руку ее сына. Мы были почетными гостями, и здесь, как и в замке, строго соблюдались правила этикета.
Дети все время болтали, и мне приятно было видеть, что Женевьева внимательно слушает и иногда вступает в разговор. Ив не позволил ей остаться в стороне. Совершенно очевидно, что ей нужна именно такая компания, потому что я еще не видела ее счастливее, чем теперь. На шее у нее был кулон. Я подозревала, что она не захочет снимать его даже на ночь.
Мадам Бастид разрезала индейку, фаршированную каштанами и поданную с грибным пюре. Это было очень вкусно, но самым впечатляющим был момент, когда под восторженные возгласы детей внесли большой пирог.
— Кому достанется? Кому достанется? — повторял Ив. — Кто будет королем дня?
