– Это что-нибудь значит? – спросила она.
– Это единственное, что на мне надето. Миранда тихонько засмеялась.
– Я знаю. Просто мне интересно, что значит для тебя это кольцо. – Она попыталась намотать на палец короткие густые завитки у него на груди. – Может, какая-нибудь девушка тебе его подарила?
Хантер насмешливо фыркнул в ответ:
– Вот уж нет. – Он снял с пальца золотой ободок и посмотрел сквозь него на огонь. – Это все, что у меня осталось от моего биологического отца – человека без имени, без лица, который обрюхатил мою мать, а потом ушел прогуляться, да так и не вернулся. Надо бы, наверное, выбросить это кольцо, но я его храню как напоминание о том, что этот сукин сын знать меня не хотел и бросил мою мать. Мне еще крупно повезло заиметь Дэна Райли в качестве отчима.
– Как его звали?
– Моего родного папашу? Понятия не имею. Никто мне ничего не рассказывал, а в моем свидетельстве о рождении стоит прочерк.
– А ты хотел бы узнать?
– Нет. – Вновь надев кольцо на палец, Хантер привлек Миранду ближе к себе, и она положила голову на его мускулистое плечо, устраиваясь поудобнее. – Зачем? Это не имеет значения. – Он поцеловал ее в макушку и добавил: – Единственное, что сейчас имеет значение, это ты и я.
– Навсегда? – спросила она.
– «Навсегда» – это очень долго, но... Может быть. Да, может быть.
Миранда запрокинула голову, чтобы он мог поцеловать ее. Она наконец нашла для себя на земле маленький кусочек рая.
– Ты провела прошлую ночь с Уэстоном Таггертом? – прошептала побледневшая Миранда.
Неожиданное признание сестры потрясло ее, а ведь она все еще как следует не осмыслила тот факт, что они с Хантером стали любовниками. Но делать было нечего – приходилось сосредоточиться на насущной проблеме. Проблемой, как всегда, была Тесса.
– Ради всего святого, Тесса, зачем?
Тесса передернула плечами со своим обычным видом, словно говорившим: «Плевать я хотела на все, что ты скажешь!» – и, зевнув, налила воду в кофеварку.
– А почему бы и нет?
– Ты знаешь, почему нет. Этот парень может принести только беду.
– Потому, что он Таггерт? Не смеши меня, Ранда! Ты рассуждаешь в точности как наш отец.
– Не морочь мне голову. Его фамилия не имеет никакого значения, и ты это прекрасно знаешь. Дело не в фамилии, а в репутации. Она сама за себя говорит.
Радио было включено, по кухне разливался голос Кении Роджерса:
Руби, не езди в город,
Если ты влюблена...
Не успел он развить свою мысль, как Миранда щелчком вырубила приемник. Тесса плюхнулась на один из стульев и соскользнула на нем так низко, что практически легла на сиденье поясницей. Подпирая одной рукой подбородок, она послала Миранде откровенно фальшивую «благонравную» улыбочку.
– Уэстона считают самым завидным женихом в Чинуке.
– Нет, ты только послушай себя! О чем ты говоришь? «Завидный жених»! – Миранда открыла упаковку нарезанного хлеба и опустила два ломтика в тостер. – Опомнись, Тесса, тебе же всего пятнадцать лет! Пятнадцать! Ты еще ребенок! Самое время искать женихов!
Тесса капризно выпятила нижнюю губу и потерла глаза, размазав по щекам не смытую с вечера тушь.
– Кому как нравится, но я не собираюсь становиться сморщенной старой девой.
– Это выпад в мою сторону?
– Понимай как знаешь.
Из тостера выпрыгнули поджаренные гренки, Миранда загрузила в него новые ломти, а сама принялась намазывать маслом первые два с такой яростью, что чуть не порезалась.
– Я тоже не собираюсь оставаться старой девой, но я не стану игрушкой какого-нибудь богатого негодяя. Уэстон Таггерт – паразит! Он использует девушек как хочет, забирает все, что ему нужно. А потом, когда очередная подружка ему наскучит, он выбрасывает ее, словно пустую банку из-под пива.
– Кто это говорит?
– Любой, у кого есть мозги!
Тесса только пожала плечами и еще ниже соскользнула на стуле.
– Слушай, я знаю, что говорю, – призналась Миранда. – Он пристает ко мне вот уже несколько лет.
Тесса засмеялась.
– К тебе?! – Она окинула взглядом прямую, как стрела, фигуру сестры. – Ни за что не поверю!
– Это правда.
– Не заливай, меня на это не купишь. Слушай, есть тут у нас что-нибудь попить?
– Сок в холодильнике.
Миранда тяжело вздохнула. Объясняться с сестрицей все равно что биться головой об стену. Кошмар! Тесса и Уэстон! Датч заработает сердечный приступ, если узнает. Миранда уповала лишь на то, что интрижка с Уэстоном окажется однодневной. Вернее, разовой, так как дело было ночью.
– Где Руби? – спросила Тесса, потянувшись за поджаренным хлебом и принимаясь обламывать корочку.
Миранда бросила взгляд на часы. Уже почти десять, а Руби Сонгберд так и не появилась. Не было такого случая, чтобы она не пришла еще до восьми. Обычно Руби с самого утра принималась мыть окна и полы, печь хлеб и отдавать приказы окружающим, причем ожидала беспрекословного повиновения. Может, что-нибудь случилось? Миранда отбросила эту мысль и вновь сосредоточила свое внимание на младшей сестре. Тесса была мастерицей попадать в переделки, причем ее мелкие проказы обычно оборачивались колоссальными неприятностями.
– Послушай, я не знаю, что ты задумала, Тесс, но связываться с Уэстоном нельзя. Это ошибка, поверь мне.
– А почему же Клер может встречаться с Харли? – спросила Тесса, стрельнув глазами в сторону двери, в которую как раз вошла Клер, застав конец разговора.
– Это совсем другое дело! – Миранда почувствовала себя загнанной в ловушку.
– Как это – другое дело? – спросила Тесса. Миранда мысленно сосчитала до десяти и устремила взгляд прямо на Клер.
– Харли и Клер считают, что они влюблены друг в друга. Они уже давно встречаются и, кажется, преданы друг другу.
– А как насчет Кендалл Форсайт?
Клер побледнела как полотно, ее пальцы сжались в кулаки.
– Что ты имеешь в виду?
– Похоже, Харли никак не может с ней порвать. Тесса, шаркнув стулом, отодвинулась от стола. Если она и заметила боль в глазах Клер, то не подала виду.
– Это неправда, – твердо сказала Клер. – У них с Кендалл все в прошлом.
– Мне так не кажется.
Тесса распахнула дверцу холодильника и начала рыться в нем, пока не нашла банку домашнего малинового варенья Руби и кувшин апельсинового сока.
Куда же подевалась Руби? Миранда подошла к окнам и уставилась на дорожку, ведущую к подъездной аллее. Руби всегда ходила на работу только этим путем.
– Не стоит верить всему, что говорит Уэстон, – заметила Клер.
Вытянувшись в струнку, она пересекла кухню и налила себе чашку кофе. К чести ее, можно было сказать, что руки у нее почти не дрожали.
