Максу хотелось закричать и сломать какую-нибудь мебель. Вместо этого он продолжал голосом полузадушенного человека:
– А теперь подумай сама, как после ситуации, в которой я являлся для тебя всем, в которой ты, разумеется, любила меня, потому что от меня зависела твоя жизнь, я могу перейти к сексуальным отношениям и не думать при этом постоянно, что злоупотребляю твоим доверием.
– А ты не думай, – возразила Джина, – потому что это не так. Правда, Макс. Причем здесь перенос эмоций? Это же случилось несколько лет назад.
– Не знаю, – признался он.
– Это не так, – повторила Джина. – И ты не злоупотребляешь моим доверием. Я сама этого хочу. – И она поцеловала его.
Он должен был ожидать этого. А чего еще, черт возьми, можно ожидать, если они устроились на полу и он чуть ли не усадил ее к себе на колени?
И все-таки Джина со своим нежным ртом, закинутыми ему за шею руками и мягкой грудью застала его врасплох.
Да еще и толкнула так, что Макс потерял равновесие. Иначе, зачем ему падать на спину, увлекая ее за собой? Ведь не мог же он сделать это намеренно?
Не мог. Но почему-то его руки обнимали ее, язык проник в горячую глубину ее рта, а шея сама повернулась так, чтобы целоваться стало удобнее.
Какое-то безумие.
Безумие вдвойне, потому что он это понимал, но ничего не делал, для того чтобы остановиться.
Макс прикасался к ней осторожно и бережно. Он ire хотел пугать Джину. Он боялся, что, если прижмет ее к себе чуть сильнее, она вдруг застынет в его объятиях, а потом напряжется, задрожит и в панике начнет вырываться.
А может, в этом спасение? Если у него самого не хватает сил остановиться, нужно сделать так, чтобы остановилась Джина.
Не выпуская ее из рук, Макс перевернулся, и теперь он лежал сверху, всей своей тяжестью прижимая се к полу, и целовал все настойчивее. Нет, конечно, не грубо, но все-таки не так осторожно, как раньше. Одновременно он бедром раздвигал ей колени, а рукой нащупывал грудь.
О, господи! Джина только крепче обхватила его за шею, выгнулась дугой и всем телом прижалась к нему.
А потом застонала, и ее рука скользнула вниз, пробралась за ремень и…
Нет, она явно не собиралась вырываться и просить, чтобы Макс остановился. Тем более что второй рукой она уже торопливо расстегивала его брюки.
Он сам попытался вырваться из горячего плена ее рук, и Джина воспользовалась короткой передышкой, чтобы быстро стащить через голову майку. Открывшаяся его взгляду грудь была столь великолепной и юной, что Макс буквально оцепенел. А Джина, не давая ему времени опомниться, одним движением стянула шорты и трусики, а потом начала торопливо раздевать его.
Пиджак, рубашка, туфли, брюки… Неужели, черт возьми, он еще и помогает ей?
Нет, потому что слишком занят, целуя ее рот, шею, ее тонкие ключицы и плечи. Ее восхитительную грудь.
Раздев его, Джина вдруг нерешительно замерла.
– Макс…
Ему очень не хотелось останавливаться, и все-таки он должен был это сделать.
«Джина, – сейчас объяснит он ей. – Мне очень жаль, Джина…»
Он уже даже открыл рот…
– Нам нужен презерватив, – выкликнула Джина чуть охрипшим и очень сексуальным голосом, и Макс понял, что у нее и в мыслях не было останавливаться.
– У меня нет, – признался он, решив, что это его последний шанс и вполне уважительная причина, чтобы одеться и сбежать.
– У меня есть, – отозвалась Джина и, оторвавшись от него, исчезла в ванной.
До ее возвращения Макс успел только схватить свои трусы и подняться на ноги. Джина остановилась в дверях.
– До чего же ты красивый! – восхищенно вздохнула она.
– Это я должен был тебе сказать, – пробормотал он, не в силах отвести от нее глаз.
У нее были потрясающе длинные ноги, и светящаяся кожа, и темные, рассыпающиеся по плечам волосы, и эта грудь… Если бы не блестящий в пупке камень, Джина выглядела бы как кинозвезда из тех счастливых времен, когда кинозвездам еще разрешалось иметь грудь и бедра, и чуть округлый, упоительно женственный живот.
Рэкуэл Уэлч.
Софи Лорен.
Джина Виталиано.
Она приблизилась, глядя на него, как на восьмое чудо света. Конечно, Макс старался поддерживать себя в форме, но такого восторга все-таки не заслуживал.
Хотя нельзя сказать, что ему было неприятно.
Напротив, очень даже приятно.
– Это мне дополнительный приз за терпение, – улыбнулась Джина, отбирая у него трусы и бросая их на пол. – Я раньше думала, что ты толстый и малоподвижный, потому что по радио у тебя был такой ленивый голос.
– Это был не я, – покачал головой Макс.
– Нет, ты, – возразила Джина. – Твоя другая половина. Ты вроде доктора Джекила и мистера Хайда. – Она взяла его за руку и потянула к кровати. – И, по-моему, это очень сексуально.
Макс послушно пошел за ней.
– Этот ленивый голос стоит мне большого труда. На самом деле я маньяк. Джина, это…
Она прижалась к нему и поцеловала.
Когда Макс открыл глаза, они уже были в постели. Как они сюда попали?
– Джина…
Она вложила ему в руку пакетик с презервативом и опять поцеловала. Она лежала под ним, крепко обвив его ногами, и бедром Макс чувствовал ее влажный жар.
Что ж, наверное, ему и правда придется воспользоваться этим пакетиком. Но…
– Как хорошо, – прошептала Джина. – Наконец-то все хорошо.
Он едва успел натянуть презерватив, когда она вскинула бедра, и Макс даже не заметил, как скользнул в нее.
И вдруг ужаснулся, поняв, что это уже не мечты, а самая настоящая реальность. И дело не только в том, что он сейчас нарушал все свои незыблемые принципы и правила и забывал об ответственности, такой же огромной, как и власть, доверенная ему.
Он боялся причинить ей боль, он боялся обидеть ее, он боялся пошевелиться.
И вдобавок ко всему эрекция вдруг начала стремительно угасать. Может, это и станет решением проблемы?
Джина нетерпеливо пододвинулась ему навстречу и… Скрыть от нее свое фиаско, разумеется, было невозможно.
– Бах! – прошептала она ему в ухо. – Кажется, это лопнула твоя голова.
Господи, какой срам!
– Да. Похоже на то, – пробормотал Макс.
Он попробовал вырваться, но Джина не отпустила его.
– Все в порядке, – она провела пальцем по его носу, по бровям, по краю стиснутой челюсти, по губам. Он надеялся, что в тусклом свете лампочки она не видит, как он покраснел. – По-моему, это даже очень мило. Значит, ты ко мне очень серьезно относишься.
– Новое слово в психологии, – проворчал Макс, стараясь не смотреть на нее.
Джина опять начала двигаться, совсем чуть-чуть, не выпуская его из себя.
– Зато теперь я знаю, что ты все-таки человек, – шептала она. – И знаю, что у меня есть власть над тобой. Могу поспорить, что с тобой такое… впервые, да?
