это кажется крайне невероятным.
Прокручивает момент за моментом, чтобы понять, когда это случилось. Перебирает воспоминания в голове, присасываясь к фильтру.
Осмысливает каждый момент до крупиц, пытаясь прийти к решению. Когда Сеня успела?
Вспышка.
Когда приехала после ссоры к нему в слезах, стояла, ждала на пороге, пока проснётся и откроет ей дверь. Открыл, и она влетела в него, целуя и буквально сбивая с ног.
Определённо этот момент стал последним, перечеркнувшим дружеское отношение Сени, потому что в тот самый поцелуй вложила всё: раздражение, разочарование, тоску, необходимость, желание и нечто большее, что медленно растекалось по венам, превращаясь в большее и густое облако «влюблённость».
Слепой дурак, не заметивший этого ранее.
Если бы не болтался, не переживал и не проводил долгие самоанализы своим сделанным действиям, смог бы разглядеть в ней перемены. Замечал, но не так глубоко.
Сейчас понял.
Всё прекрасно осознал.
Кирилл возвращается в постель, залезая под одеяло и замечая, как Сеня переворачивается, обнимая его поперёк живота. Ему становится тепло, губы растягиваются в улыбке. Гасит светильник, сползая ниже.
Целует в макушку, когда слышит едва различимый шёпот:
— Ты меня сильно расстроил.
— Я думал, ты спишь.
— А я думала, что ты честен со мной.
— Я честен с тобой, малышка, — мягко отвечает, накручивая прядь волос на палец. — Алина поцеловала меня, и я оттолкнул её.
— Нет, ты целовал её, — упрямо заявляет, но продолжает лежать рядом. Это успокаивает. — Я видела.
— Ты видела недостаточно, чтобы понять, что это было проявление не с моей стороны.
— Кажется, что предостаточно, чтобы понять, что ты почти ничем не отличаешься от кобеля, — презрительно хмыкает. — Ну, которые…
— Я прекрасно понял, что ты имела в виду, — цокает языком, обрывая на полуслове.
— Не делай так больше, пожалуйста.
Его накрывает сожалением, потому что Сеня говорит таким надрывающимся голосом, что невозможно слушать. Не хочется, чтобы она снова плакала. Видеть её зарёванной — это пиздец как неприятно. До отвращения к самому себе.
— Не целуйся с ней.
Договаривает, делает глубокий вдох.
— И ни с кем больше, если это не я, — довольно хихикает. — Но я ещё обижена, — добавляет более серьёзным тоном. — Эта картина очень… ну, огорчила меня. Я подумала, что ты… — останавливается на секунду, переводя дыхание. — Наигрался, решил, что я больше тебе неинтересна, и всё. Ушёл в закат.
— Никогда больше так не думай, — проговаривает серьёзным тоном, прищуриваясь.
— Постараюсь. Кирилл, услышь меня, пожалуйста, — Сеня резко поднимает голову, смотря в его глаза. — Я… Не знаю, что происходит, но вся эта ситуация с Алиной мне жуть, как не понравилась. Кажется, что я…
— Тише, малышка, — Кирилл касается пальцем её губ. — Не нервничай. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь мне сказать.
Панова ощущает, как тепло распространяется по телу. Смотрит на него неприкрытым влюблённым взглядом, понимая, что тонет глубже.
Кирилл готов удовлетворённо замурчать. Сеня ревнует его. С одной стороны, приятно, с другой, не очень. Ревновать — не доверять, но также, когда ревнует — не безразличен.
Двояко, но спасает лишь мысль, что она действительно чувствует к нему что-то, что начинает на «л», а заканчивается на «юбовь».
— Я оборвала всё, — вдруг шепчет Панова в область его рёбер.
Дубровский хмурится, склоняя голову и внимательно глядя на девочку. Сеня слегка приподнимает голову, покусывая нижнюю губу. Его рука поглаживает волосы на затылке, и она льнёт к его ладони, блаженно закатывая глаза.
— Я сказала Роме, что он меня больше не интересует, — уточняет одними губами и тут же открывает глаза, сталкиваясь с блеском зелёных глаз, в которых разгорается пламя. — Ещё тогда, когда приехала к тебе после липового свидания.
Кирилл молчит, но не может сдержать улыбку. В его груди начинает томиться воодушевлённое тепло, распространяясь по жилам и затопляя его сердце новой жизнью.
— Я сделала это, потому что поняла одну вещь, — она загадочно улыбается, и он хочет спросить, но Сеня продолжает. — Что лучше я в сто первый раз узнаю тебя, нежели кого-то другого. Я всегда делала выбор в твою пользу, знаешь? Что бы между нами не происходило, ты всегда был здесь, — она показывает пальчиком на лоб. — И здесь, — и касается пальцем груди. — Это так странно, да? Мы ведь дру…
Он внимательно слушает её, наслаждаясь приглушённым шёпотом и искрами в карих глазах.
— Панова, серьёзно? — Кирилл прищуривается, но не сдерживает улыбки. — Друзья не целуются и не удовлетворяют друг друга.
— Я читала, что такое можно практиковать! — её щёки начинают гореть, но она приподнимает подбородок в обороняющем жесте. — Я просто предполагаю, что… в отношениях, — резко осекается, прикусывая изнутри щёку. — Партнёры должны быть всем друг для друга: друзьями, любовниками, врагами и так далее. Они должны быть одним целым, понимаешь?
— Понимаю, — Кирилл кивает, соглашаясь. — Мы и так одно целое с самого детства. У тебя моё воспитание и взгляды на жизнь.
— Нет, — она закатывает глаза. — Если бы я была такой же, как ты, мы бы не смогли вот этим всем заниматься, потому что я была бы отвязной дурнушкой без комплексов и ценностей.
— Ты и так дурнушка, — он наклоняется, давит на её затылок и мягко целует в нос. — В хорошем смысле, разумеется.
— Ты рад? — проговаривает в самые губы.
— Что ты наконец-то расправилась с этим уродом?
— Ага.
— Блядь, да, — рычит Кирилл, крепко прижимаясь своими губами к её.
Кирилл знал и понимал с самого начала, что так будет. Он не хотел лишний раз давить на Панову и заставлять её делать выбор в его пользу. Это было бы слишком эгоистично и, как со стороны друга, неправильно. Он делал ставки, насколько всё затянется и насколько будет тяжёлый разрыв между ним и ей.
Сеня сделала определённо правильный выбор, в котором никогда не станет сомневаться.
Кирилл это сможет доказать.
Да и нужно ли было что-то доказывать?
Очевидно — он бесконечно влюблён в Панову. В его малышку, которая сносит ему голову, которая пробирается в его душу всё сильнее и сильнее (а есть куда дальше-то?), которая залезает в его черепную коробку, которая маячит перед закрытыми глазами. Он чувствует, что так должно быть. Это правильно. Это естественно.
Это превосходно, мать вашу.
И может ли быть лучше?
Определённо, нет.
Глава 13. Начало
Кирилл затягивается сигаретой, провожая Сеню взглядом. Она оборачивается несколько раз, сверкая своей широченной улыбкой, подхватывая под локоть Дашу. У него ёкает сердце. Казалось, что всё медленно, но верно встаёт на свои места.
На места, которые были понятны ещё с подросткового возраста.
Странно то, что ничего не изменилось. Или так и должно быть?
Словно они долго-долго
