— Сегодня ночью.
Брин обреченно кивнула — оказалось, негативы и фотографии были у Мика. Как бы тщательно она ни обыскивала дом Ли, она бы их здесь все равно не нашла.
Когда Брин позвонила Келли, тот зевнул и принялся ворчать, что уже поздно, но она так нежно его упрашивала, что он пообещал сделать все от него зависящее. Ли позвонил Мику и быстро с ним договорился, а затем Брин и Ли обнаружили, что снова сидят за столом на кухне, созерцая друг друга.
— Теперь нам надо подумать и вспомнить все, что случилось тогда в загородном клубе.
Брин подняла руки и состроила гримасу.
— В клубе было много всего. Там был Дирк Хэммарфилд, и турнир ассоциации гольфа там проходил. Но вот чего я так и не могу понять…. Что особенного могло запечатлеться на пленке? Что, кроме склонов холма и бархата травы, я могла там заснять?
— Тот политик — скользкий тип.
— Хэммарфилд?
— Угу. Он совал свой нос в Фултон-Плейс.
— Он не совал нос! — запротестовала Брин. — Он говорит, что твой горячий поклонник. И я думаю, он хочет, чтобы ты поддержал его.
— Может быть, — пожал плечами Ли. — Но все равно я думаю, он скользкий тип.
— Он так любезен.
— И очарователен? — сухо осведомился Ли.
— Много более других людей, которых я знаю, — ответила Брин, спеша отреагировать на его насмешку.
— Понятно. И гольфисты — они тоже гораздо приятнее в общении, нежели ударники.
В его голосе послышались резкие нотки. Брин слегка поежилась. Очевидно, он все-таки видел репортаж и программе новостей, где она улыбалась и непринужденно болтала с Майком Уинфельдом.
— Да, — сказала она жестко. — Те гольфисты, что и встречала в своей жизни, были гораздо обаятельнее, чем мои знакомые барабанщики.
Ли ничего не ответил. Встал и потянулся. Взял свою чашку и сполоснул ее под краном. Брин прикусила губу. Ну почему она так с ним враждебна? Он пошел в ее положение так, как ни один другой человек, возможно, и не стал бы входить. А ведь мог вызвать полицию…
— Пойду-ка я залатаю входную дверь. Этот твой шептун, похоже, довольно опасный тип. Дверь едва держится. А там…
Ли замолчал, глядя на нее в упор, но она до сих пор не могла научиться читать по его лицу.
— А потом я иду спать, — сказал он коротко. — Наверху есть три гостевые комнаты. На твой выбор.
— Не думаю, что смогу заснуть, — пробормотала Брин.
— В таком случае просто лежи и думай, — посоветовал Ли. — Думай о фотографиях. Подумай, что там могло попасть на задний план.
Он пошарил под мойкой и достал оттуда молоток, гвозди и моток проволоки. Взгляд его золотистых глаз остановился на ней, будто о чем-то вопрошая. Потом Ли вышел из кухни.
Брин еще посидела за столом, пытаясь унять бушующие в ее душе чувства. Где Эдам? Все ли с ним в порядке? Хотелось думать, что так. Сейчас она жила надеждой, что завтра он к ней вернется. У нее будут эти фотографии. Она отдаст их…
Благодаря Ли. Она должна быть ему благодарна.
Брин встала и прошла через гостиную. Ли держал один гвоздь в зубах, а другой забивал молотком в дверь.
Когда она подошла к нему, он, удивленно подняв брови и перестал стучать.
— Ли… спасибо тебе, — сказала она.
Он перехватил гвоздь уголком рта.
— Ложись спать, Брин.
Она кивнула и стала подниматься по лестнице.
— Не важно, в какой комнате? — поинтересовалась она из вежливости.
Он не взглянул в ее сторону, но на секунду прекратил стучать.
— Нет. Они все одинаковы, приготовлены для гостей.
Брин, глядя на него, прикусила губу и стала подниматься вверх по лестнице.
Она вошла в первую попавшуюся дверь и щелкнула выключателем. Как и сказал Ли, комната была готова к приему гостя. Кровать из розового дерева посверкивала полировкой, покрывало с изображением чирков и простыни в полоску пахли чистотой и свежестью. Брин нашла над зеркальным шкафом маленький светильник-ночник и включила его. Затем выключила верхний свет, сняла кроссовки, джинсы и нырнула под одеяло.
Но лежа здесь, она не могла не думать о Ли. О тех минутах, что провела в его объятиях. Мечтала о нем. Желала его.
Он сделал для нее все, что мог. И ничего не требовал взамен.
Она зажмурила глаза и попыталась изгнать его образ из своих мыслей.
Но он не уходил.
Брин видела его лицо в лунном свете — высокий лоб, идеально прямой нос, четко очерченная челюсть, полные чувственные губы. Его глаза, излучавшие магнетическую золотистую энергию…
Думай о фотографиях, напомнила она себе. Загородный клуб «Тимберлейн»… Задний план…
Его запах, казалось, заманивал ее. Едва уловимый и вместе с тем необыкновенно мужской. Она вспоминала, как блестели его бронзовые плечи в мягком свете луны. Она вспоминала, как смотрела на его грудь. Плотную и широкую, совершенно гладкую, являющуюся воплощением его мужской силы. Брин захотелось протянуть руку и коснуться ее.
Брин давно поняла, что была к нему несправедлива. С самого начала Ли исподволь предлагал ей дружбу. Он никогда не навязывался, да, но и ни за что бы не оттолкнул ее.
Он был внимателен, всегда выказывал ей сочувствие. Когда догадался о ее страхе высоты, старался ободрить се. Ли понял, что ей нужны деньги, и никогда, ни единого раза, несмотря на все ее выходки, не угрожал уволить ее. А в ресторане, когда Эдам… О Эдам! Где ты сейчас?
Когда Эдам швырнул в него гарниром, Ли не стал возмущаться. Он понял, что скверное поведение не делает ребенка плохим, просто это маленький мальчик, беззащитный и нуждающийся в том, чтобы его любили.
Эдам! Как больно было думать о нем и быть такой беспомощной, ждать, ждать и молиться…
«Эдам, — подумала она, — как я люблю тебя. Я обязательно тебя верну и сделаю все, чтобы ты забыл, как тебе было страшно и одиноко».
Любовь… Какое разнообразное и странное чувство. Любовь к ребенку. Любовь к мужчине… Нет-нет, она не была влюблена в Ли. Да, она могла признать, что он нравится ей, что она испытывает к нему теплое чувство. Но любить его — это слишком опасно. Ему нравятся дети, но он никогда не намекал, что хотел бы их иметь. Брин ему нравится — но вот насколько сильно? И надолго ли?
Брин застонала. Привязанность болезненна. Нет, ей необходимо быть сильной и независимой. Ей надо позаботиться о себе самой и рассчитывать надо только на себя.
Больше просто не на кого.
Брин закрыла лицо руками и сжалась в комочек. Кого она пытается провести? Саму себя? Не теперь. Она хотела Ли с самого начала. Он был ей нужен, но более всего она желала его как мужчину.
Может быть, она была даже чуть влюблена. Возможно, она знала, что увлечется им — даже до того, как с ним познакомилась. И боялась — за себя, что ей сделают больно. А не его самого.
