Ознакомительная версия.
А вот готовности снять обвинение с Мевис Фристоун Хартли не проявил. Слишком убедительными ему казались изобличающие ее улики. Тем не менее он заявил, что согласен «оставить дверь открытой». Когда у Евы появится другой подозреваемый, он с радостью вернется к этому разговору.
— Трус! — рявкнула Ева, врываясь в «Синюю белку».
Надин уже сидела в отдельной кабинке и придирчиво изучала меню.
— Почему опять здесь, Даллас? — недовольно спросила она у плюхнувшейся напротив Евы.
— Я — человек привычки.
Впрочем, без Мевис этот клуб перестал быть прежним. Только она могла так убедительно пропищать под музыку невразумительные стишки, потрясая публику новым, невиданным одеянием.
— Что-нибудь выбрала? — спросила Ева. — Я буду только черный кофе.
— Я, пожалуй, тоже. Наверное, страшно гнусный?
— Подожди, попробуешь. А почему ты не куришь? Надин неуверенно оглянулась.
— В этой кабинке, кажется, курить не положено?
— В таком заведении тебе никто не сделает замечания. Кстати, угости меня сигареткой.
— Ты же некурящая.
— Мне надоело жить без дурных привычек. Надин достала две сигареты.
— У тебя такой вид, словно сигарета для тебя — что слону ватрушка.
— Сойдет. — Она прикурила у Надин, затянулась и закашлялась. — Ну-ка, еще разок… — От дыма закружилась голова, легкие отказывались работать. Ева с отвращением затушила сигарету. — Гадость! Зачем ты куришь?
— Привыкла…
— Так и к собачьему дерьму можно привыкнуть. Кстати, о дерьме… — Ева взяла чашку с кофе и храбро отхлебнула. — Как тебе живется?
— Представь себе, хорошо. Даже лучше, чем раньше. Я теперь делаю то, на что почему-то никогда не хватало времени. Удивительно, как смертельный риск помогает понять, что терять время — все равно что вообще не жить. Все-таки с осознанием того, что Морс больше не ходит по этой земле, дышится свободнее.
— Конечно! Ведь он был не сумасшедшим, а хладнокровным убийцей.
Надин провела пальцем по своему горлу, вдоль шрама, оставленного ножом.
— А тебе не кажется, что убивать могут только сумасшедшие?
— Нет. Некоторым просто нравится убивать. Хватит об этом думать, Надин, все равно толку не будет.
— Стараюсь, но не получается. Я взяла отпуск на несколько недель, пожила с родителями… И знаешь — помогло! Я вспомнила, что люблю свою работу. Я ведь хороший профессионал, хотя в тот раз здорово подкачала.
— Ты не подкачала! — повысила голос Ева. — Тебя напичкали наркотиками, приставили нож к горлу — на твоем месте каждый бы испугался. Выкинь это из головы.
— Ты права. — Надин выпустила струйку дыма. — Узнала что-нибудь новенькое о своей подружке? У меня еще не было случая сказать тебе, насколько я огорчена ее неприятностями.
— Ничего, выпутается.
— Раз ей помогаешь ты, можно за нее не переживать.
— Это верно. Но мне нужна твоя помощь, Надин. Могу передать тебе кое-какие сведения — из анонимного источника. Никаких диктофонов, запиши от руки! — прикрикнула Ева, видя, что Надин полезла в сумку.
— Как скажешь. — Надин нашарила на дне сумки ручку и блокнот. — Выкладывай.
— Расследуются три самостоятельных убийства. Улики указывают, что все три совершены одним и тем же лицом. Первая пострадавшая, Хетта Моппет, танцовщица и по совместительству проститутка, была забита насмерть 28 мая, примерно в два часа ночи. Удары были нанесены в основном по голове и по лицу с целью максимально его изуродовать.
— Так, — только и сказала Надин.
— Тело было обнаружено в шесть утра и зарегистрировано как неопознанный труп. В момент убийства Мевис Фристоун стояла вот на этой сцене, которая у тебя за спиной, и драла глотку в присутствии как минимум ста пятидесяти свидетелей.
Брови Надин удивленно приподнялись, губы растянулись в улыбке.
— Так-так. Продолжай, лейтенант!
Еву не надо было подгонять.
В данный момент это было самое действенное средство в ее арсенале. Конечно, когда канал передаст сообщение, никто в управлении не усомнится, от кого исходят сведения. Однако доказать что-либо будет невозможно, а ради Мевис Ева была готова самозабвенно врать.
Она провела несколько часов на службе, откуда первым делом связалась с братом Хетты — единственным ее близким родственником — и сообщила о гибели сестры. Покончив с этой безрадостной формальностью, она приступила к изучению улик, найденных на месте убийства Моппет.
Не вызывало сомнений, что ее убили в том самом месте, где впоследствии обнаружили. Само убийство не потребовало много времени и особой изобретательности. О сопротивлении жертвы говорила только ссадина на локте. Орудие убийства найдено не было.
Бумера тоже убили неизвестным предметом. Ему, впрочем, сломали перед смертью руку и раздробили коленные чашечки. Ева считала, что это была пытка. Как видно, убийца знал, что Бумер владеет не только информацией, но и образцом препарата, а также его химической формулой.
Ясно, что убийце хотелось завладеть тем и другим. Но почему же тогда он не обыскал комнату Бумера в ночлежке? Не успел? Или не пожелал?
Скорее всего не успел. Ведь Бумера, очевидно, кинули в реку, чтобы выиграть время. Но замысел не сработал; тело нашли и быстро опознали. Ева и Пибоди нагрянули в ночлежку через считанные часы после находки и завладели уликами.
Теперь к Пандоре. Почему убили ее? Слишком много знала? Слишком многого хотела? Проявила себя ненадежным деловым партнером, угрожала обратиться не к тем людям? Годится любой мотив. Ева потерла ладонями лицо.
Пандору убивали более яростно, после упорной схватки, с обильным пролитием крови. И немудрено: ведь она приняла «Бессмертие». Это не какая-то танцовщица, пойманная в подворотне, и не жалкий доносчик, пронюхавший больше, чем ему положено. Пандора обладала властью, умом, честолюбием. И, что немаловажно, накачанными бицепсами.
Итак, три трупа, один убийца. И его цель — завладеть секретом нового сильнодействующего наркотика.
То есть в конечном итоге — деньги.
Ева запросила по компьютеру кредитоспособность каждого подозреваемого. Под вопросом оказался один Леонардо: этот по уши увяз в долгах.
Но алчность не проверишь по счетам. Она присуща как богатым, так и бедным. Ева продолжила поиск и обнаружила, что Редфорд, например, вовсю занимается вкладами и снятием денег с бесчисленных счетов, переводами средств с побережья на побережье и из Штатов в небольшие южноамериканские страны.
Любопытно, подумала она. Еще любопытнее — вот этот перевод с его нью-йоркского счета на счет Джерри Фитцджеральд в сумме ста двадцати пяти тысяч.
— Три месяца назад… — пробормотала Ева, уточнив дату. — Крупная сумма даже для закадычных друзей. Пожалуй, стоит проверить переводы со всех счетов Редфорда на счета Джерри Фитцджеральд и Джастина Янга за последний год.
Ознакомительная версия.
