Не стоило сбрасывать со счетов и Дика. Том грозился рассказать дирекции, что Дик нечист на руку, и тот решил поговорить с приятелем. Возможно, он не хотел его убивать, просто припугнуть, но ведь ситуация могла выйти из-под контроля.
И наконец, Алекс. Недавно он обрушился на Тома — скорее всего прослышал об интрижке Локет или по крайней мере об увлечении звезды сериала красивым парнем. Он мог выследить подружку, когда та уехала из города. Но если бы Алекс подъехал к дому, разве Том не сообщил бы об этом Локет? Возможно, нет. Вполне вероятно, он не хотел ее тревожить, пока не выяснится, в чем дело.
Допив вино, я огляделась. Кафе было почти пусто, все лодки причалили к берегу. Я взяла сумку и направилась к выходу из парка, минуя бегунов и велосипедистов, потом спустилась в метро и доехала до «Астор-Плейс».
Неподалеку от своего дома я зашла в магазин и купила цыплячьи грудки, салат и помидоры, чтобы приготовить цыплят по-милански. Прежде чем войти к себе, я написала записку Лэндону на обороте старого конверта, который Haшелся в моей сумочке, и сунула ему под дверь. Я уже ощущала первые приступы обычной воскресной хандры; ужин с Лэндоном наверняка мне поможет, особенно если сосед принесет бутылочку тосканского — он всегда так делал, если я готовила что-нибудь итальянское.
Пока я беседовала с Локет, звонил Крис; он сказал, что завтра будет ждать меня в половине десятого в районе Чел-си-Пирс. Джесси тоже хотела знать, как дела, и я перезвонила ей сразу же, как только оставила покупки на кухне. Джесси потребовала от меня отчета о том, что произошло на вечеринке после ее ухода, — как она выразилась, «об этом дурацком любовном треугольнике, в который ты влезла по уши».
— Я не сильна в геометрии, — сказала я, — но, по-моему, нужны как минимум три вершины, чтобы получился треугольник. Поскольку Красавчик мною не интересуется, остаются только две.
— Я же говорю, он на тебя пялился. Те две девчонки пытались с ним болтать, а он делал вид, будто обдумывает какой-то остроумный ответ, но на самом-то деле он смотрел на тебя, прямо повсюду выискивал!
— Ну что ж, если у меня был хоть один шанс, я его упустила. — И я рассказала, что случилось со мной на выходе из дамской комнаты.
— Ух. Но насчет открытки — это ты здорово сказала. Прямо в точку.
— Думаешь, здесь можно было сделать что-то еще? Лэн-дон сказал, я должна просто позвонить и спросить, что он имел в виду. Я ничего не потеряю, если позвоню.
— О Боже, нет! — воскликнула Джесси. — Между прочим, очень глупо со стороны Лэндона. Если ты будешь ползать перед Красавчиком на брюхе, он подумает, что ты совсем отчаялась. Ты должна бросить ему вызов, сделать так, чтоб он тебя захотел.
— Что ж, звезда экрана вчера обвилась вокруг меня, как удав. По-моему, я уже бросила Красавчику вызов.
— Ты переборщила. Парни не любят трудностей, которых им заведомо не преодолеть.
Я вздохнула.
— Значит, ты хочешь сказать, что ничего нельзя исправить?
— Я этого не сказала. Можешь попробовать то, что я называю «тактикой кнута и пряника». Предлагаю это только потому, что Красавчик, видимо, к тебе неравнодушен, иначе ничего не получится.
— Хорошо, говори.
— Выбери время, когда его не будет поблизости, и позвони ему на мобильник. Только ничего конкретного. Скажи, что не ждешь от него ответного звонка — просто хочешь извиниться за грубость. Брякни что-нибудь смешное. Но никаких обещаний, Бейли, ты поняла? Пожелай ему удачи — дескать, будешь рада, если у него все получится.
— При чем тут кнут и пряник? — спросила я.
— Пряник — потому что ты будешь с ним такой любезной, не то что накануне вечером. А кнут — потому что в этом есть нечто двусмысленное. Ты говоришь, что он может не перезванивать тебе, и одновременно — что будешь рада, если у него все получится (а возможно, «все получится» только через год, черт подери). Ты как будто приоткрываешь дверь — он может зайти, если захочет.
— Да, да, спасибо, — в сомнении произнесла я.
— Лишь одно условие. Если у тебя сложится с Красавчиком, отдашь мне второго.
Повесив трубку, я не стала задумываться над ее советами и пожеланиями. Я еще раз позвонила Харпер, но снова, как и утром, услышала автоответчик. Я оставила еще одно сообщение, подчеркнув, что мне очень нужно с ней поговорить. А потом позвонила человеку, разговор с которым меня пугал, — профессору Алану Кэру.
— Кто убил Тома? — спросил он, прежде чем я успела произнести хотя бы два слова. — Вы узнали?
Было ясно, что Кэр пьян; он говорил внятно, но небрежно — стало быть, выпил несколько бокалов.
— Нет, но я делаю все возможное, чтобы это выяснить.
— Как его могли убить? Это же был самый классный парень на свете! Том и мухи бы не обидел.
— Я вам соболезную.
— Может, в этом его беда. Он был слишком хорош.
— Что вы имеете в виду?
— Том не умел отказывать. Господи, я не могу поверить…
— У меня к вам вопрос, профессор Кэр. Как я и сказала, я стараюсь расследовать это дело. Незадолго до того, как он был убит, Том сказал одному человеку, что «ругани наслушается вдоволь». Это похоже на цитату, как по-вашему? Что она может значить?
Воцарилась тишина; он задумался, и вскоре мне показалось, что связь прервалась.
— Професс…
— «Ты ругани наслушаешься вдоволь». Это говорит Баптиста в «Укрощении строптивой».
— При каких обстоятельствах? — спросила я. Эту пьесу Шекспира я не перечитывала со школы.
— Петруччио уверен, что Катарина охотно примет его ухаживания, поскольку он так же упрям, как и она. Баптиста желает ему удачи, но предупреждает, что его ждут неприятности. Он говорит Петруччио: «Ты ругани наслушаешься вдоволь».
— Эта цитата или вся пьеса целиком имели какое-нибудь особое значение для Тома?
— Одну сцену из этой пьесы мы ставили на занятии. Не конкретно эту сцену, но Том играл Петруччио. Я запомнил, потому что у него чертовски хорошо получилось. А потом он рассказывал, что играл эту роль в Нью-Йорке. В каком-то маленьком театрике на Бродвее. Или в студии. Не помню.
— Но зачем ему цитировать эту строчку?
— Понятия не имею. Том любил Шекспира. Он вообще любил цитировать.
— К слову о пьесах, Том говорил вам, что пишет пьесу?
— Да. Отличную пьесу, которую он надеялся поставить. Полиция что-нибудь обнаружила? Мы все просто с ума сходим.
Я призналась, что полиция не делится сведениями со мной, и пообещала позвонить и рассказать, если что-нибудь узнаю.
Я мыла салат и подводила итоги. Если у Тома была привычка цитировать Шекспира, он мог использовать эту фразу в каждом случае, когда ему предстояла встреча с неприятной личностью. Но возможно, она имела для него особое значение. Все, что было нужно, так это узнать, когда и где Том играл Петруччио. Я отдала его резюме шерифу в Андах, но, быть может, Крис сумеет мне помочь.
