— Во всяком случае, вам пришлось бы очень аргументированно обосновать свое предложение, — неуверенно произнес он. — Но даже если бы я и согласился поехать, скажем, в Конго, то уж дальше Кейптауна — ни на шаг!.. То есть… ладно, будь по-вашему… едем!
* * *
Профессор восседал на верблюде с таким мрачным видом, словно возглавлял карательную экспедицию. Настроение его ухудшилось еще больше, после того как всевозможные жалящие и кусающие насекомые стаями перекочевали с верблюда на него и, уподобясь одержимым исследователям сонной болезни, то и дело брали его кровь на анализ. Голова его моталась в такт поступи верблюда, и Баннистер с горечью думал, что по причине собственной доброты и ради спасения чести других людей он снова вынужден тащиться бог весть куда и принимать страдания. Однако фактически дело обстояло гораздо проще.
В действительности же, как бы Баннистер ни хорохорился, он всего лишь следовал — без всякой цели и смысла — в Сахару за красивой женщиной, подчиняясь извечному закону притяжения мужских сердец. Однако это состояние, в конечном счете ничуть не отличавшееся от душевных волнений какого-нибудь влюбленного галантерейщика, несколько осложнялось ропотом униженного достоинства: ведь он как-никак лорд и известный ученый.
Рег-лакк! Рег-лакк!
Верблюд, переходя на рысь, откинул назад голову и с такой силой ударил лорда в грудь, что тот долго не мог прокашляться.
Рег-лакк! Рег-лакк!
Баннистер уронил очки, но даже не стал останавливаться, чтобы поднять их. Стоит ли расстраиваться из-за такого пустяка, когда столько всего потеряно после Парижа!
Меняя ритм, верблюд еще несколько раз толкнул его в грудь; в результате лорд научился прямо держаться в седле и от этого вновь почувствовал себя сильным и ловким.
Рег-лакк! Рег-лакк! — мерно трусил верблюд.
9
Рэнсинг, не в пример профессору, переносил тяготы путешествия менее мужественно. Прежде всего Эдди на личном опыте убедился, что верблюда не напрасно называют кораблем пустыни: его ритмичные покачивания при ходьбе вызывают у седока симптомы, разительно напоминающие морскую болезнь. Помимо головокружения и тошноты, у молодого человека нестерпимо болели глаза, воспаленные от мельчайших песчинок. Временами ему казалось, что больше он не выдержит ни минуты.
У Эвелин уже была кое-какая практика, да и вообще женщины легче переносят тропики, так что наша путешественница довольно бодро ехала рядом с проводником.
Солнце клонилось к горизонту под острым углом, и возле уходящих в бесконечность, плавно очерченных барханов на песок ложились короткие тени. От этого пустыня сделалась похожей на гигантскую шахматную доску со светлыми и темными клетками.
Баннистер недовольно провел рукой по подбородку.
— Забыл побриться… — пробормотал он, однако, перехватив взгляд Эвелин, тотчас умолк.
Ведь несессер у него с собой — вон он, плотно приторочен между двух кожаных бурдюков на спине верблюда-водоноса. Как только они доберутся до оазиса, тут уж хоть что ни случись, а он удалится в свой номер и приведет себя в порядок. Господи, дай сил прожить день с небритой щетиной!
Сумочку Эвелин он не выпускал из рук ни на миг.
Пустыня, где истлевшие останки многих людей, убитых из мести, смешались с песками и витают в воздухе легкой пылью, заразила Эвелин жестокой жаждой расплаты.
Девушка решила расквитаться с несессером.
Да, их затянувшийся поединок будет окончен здесь, и пусть зыбучие пески Сахары поглотят злого и наглого противника вкупе с мылом, щеткой, бритвой и прочими гнусными причиндалами!
Разве что Отелло подбирался к Дездемоне с таким коварством и одержимостью, как подкрадывалась к верблюду-водоносу Эвелин, воспользовавшись моментом, когда профессор и проводник уехали вперед. Блеснул убийственный нож, и тугой ремень уступил силе клинка, перерезанный в одном месте, затем еще в одном… С едва уловимым тупым звуком подлый враг пал в мягкий песок. Внутри звякнули, стукаясь друг о дружку, бритва и зеркало, и вновь все звуки поглотила пустыня. Небольшой караван шел вперед, постепенно удаляясь от места погребения несессера…
Лорд был настолько поглощен единоборством с полчищами одолевавших его насекомых, что не заметил сцены расправы. Эвелин обернулась назад. Лишь она одна могла разглядеть вдали, среди моря песков, крохотное, неподвижное пятнышко.
Несессер затерялся в пустыне, а вместе с ним — и «Созерцающий Будда» с алмазом в миллион фунтов стерлингов.
10
— Мы не пойдем обычным караванным путем, мадемуазель, — заявил вдруг проводник Азрим.
— Почему?
— Аллаху было угодно, чтобы вы подарили амулет моей дочери, и за это он уберег вас от большой беды, когда изволил перепутать сумки и вернуть вас назад. Благодаря этому я смог узнать дома, что сегодня ночью в Меллахе собралось много плохих людей. Они делают привал у колодца в пустыне, на караванном пути в Марбук. Среди этих людей есть человек, который вчера приходил ко мне с расспросами и обманом выведал, что мадемуазель направляется в Марбук.
Эвелин чуть не свалилась с верблюда.
— По-моему, они хотят подкараулить вас у колодца, чтобы ограбить и убить. Но мы обойдем колодец стороной, проберемся через шотт — так называется большое, соленое болото. Дорога выходит не длиннее, хотя хуже и опаснее. Но плохая дорога все же лучше, чем плохая смерть.
Конец разговора слышали Рэнсинг и Баннистер.
— Значит, они все-таки выследили меня! — чуть не плача воскликнула Эвелин.
— Кто это — они? — поинтересовался лорд.
— Банда шпионов и грабителей. Это на них тогда устраивали облаву.
Лорд задумался.
— Вы всерьез решили передать конверт по принадлежности, как только прибудем в Марбук?
— Конечно!
— И вы с чистой совестью предстанете перед полицией, если возникнет необходимость рассказать историю пакета?
— Естественно!
— Хорошо, — кивнул лорд, — тогда мы поступим так, как предписывает гражданский долг: предупредим полицию, что можно схватить эту шайку злодеев у колодца на караванном пути к Марбуку.
Спутники удивленно посмотрели на него.
— Конверт вы сдадите кому положено, бояться полиции у вас нет оснований, тогда отчего бы и не спровадить этих опасных бандитов туда, где им место? — пояснил лорд. — Мистер Рэнсинг с трудом переносит тяготы пути, а я, благодаря мисс Вестон, путешественник закаленный, так что, по-моему, лучше всего молодому человеку вернуться в город и сообщить полиции эти важные сведения.
Рэнсинг не слишком упрямился, в особенности после того, как Эвелин заявила, что эта услуга не менее ценная, нежели стремление сопровождать ее к заветной цели.
