не такие, как у его бабушки на даче росли). Он обожает молодую картошку с домашним душистым укропом, зеленым лучком и селедкой. Они бы ужинали в тени пушистого клена, затем вместе убирали бы со стола и сидели бы на крыльце в креслах-качалках или лучше на одной большой качели, прижавшись друг другу и согреваясь теплом своих тел. Первые звезды появлялись бы на небе, они бы молчали и смотрели, как те превращаются из маленьких светлячков в пылающие белые шары. Затем возвращались бы домой и засыпали под утро. Они были бы одни на всем белом свете в своем затерянном домике на берегу реки. Без Юры этот дом ей не был нужен. Ей вообще ничего не было нужно без него. Поэтому, когда Юра сказал, что ему нужны деньги на лечение, она даже не задумывалась. У нее есть деньги, которые они с Алексеем откладывали на дачу. (Вообще, дача была мечтой мужа. Он представлял, как обустроит себе там мастерскую и будет вырезать свои дурацкие трубки. Как будто в квартире их вырезать нельзя!)
Проблема была в Алексее. Как украсть деньги у следователя, чтобы он ничего не заметил? Подменить фальшивыми купюрами? Говорят, в интернете можно купить что угодно. Но Алексей следак. И хоть он и не сделал блестящую карьеру, как его отец, он все равно способен отличить настоящие деньги от фальшивых. Он каждый месяц проверял сумму в загашнике. Видимо, перелистывание шершавых купюр придавало ему уверенности в себе и завтрашнем дне. Поэтому номер с фальшивыми деньгами не пройдет.
Взять просто так, без объяснений, тоже не выйдет. И Юля увидела только один выход из положения: она инсценирует ограбление!
Юле так понравилась собственная мысль, что она решила не откладывать дела в долгий ящик. Никита в своей комнате, ждет, пока вернется отец и уложит его. Юле периодически удавалось кормить сына, но о купании и укладывании спать даже речи не шло. Никита с первых дней отказался от материнского молока и успокаивался только на руках у отца. Это Леша проводил с ним все ночи, в то время как Юля проводила их в одиночестве в слезах, чувствуя себя ненужной, бесполезной и отчаянно несчастной.
Так было, пока в ее жизнь не вернулся Юра.
Иногда совесть не давала ей спать по ночам: ей не нравилась та двойная жизнь, которую она вела. Не нравилось врать, юлить, постоянно бояться быть разоблаченной. Но и прервать эту пагубную связь она не могла. Ведь Юре, в отличие от мужа и детей, Юля была по-настоящему нужна. Поэтому сейчас она сделает все возможное, чтобы спасти его. Ведь кроме нее ему больше никто не поможет.
Она подошла к стеллажу, в котором Леша хранил свои трубки и инструменты. Разобраться, что там к чему, было сложно, муж не отличался маниакальной страстью к порядку – еще одна черта, которую он не унаследовал от папы-генерала.
Юле понадобилось несколько минут, чтобы достать инструменты из шкафа, впрочем, она не сильно заботилась о порядке, ведь она инсценировала ограбление! Но и сильно шуметь она не могла: соседи могут заинтересоваться происходящим в квартире, да и Никита может неизвестно как среагировать. Хорошо, что хоть Даша ушла ночевать к подруге.
Разложив инструменты Алексея на полу в, как ей казалось, хаотическом порядке, Юля достала жестяную коробку из-под печенья. Страшная глупость – хранить в ней деньги. Но отец привил Леше генетическое недоверие к банкам, а сам Алексей, несмотря на все Юлины увещевания, был уверен, что мента грабить не полезут. Ну что же, пришло время поплатиться за собственную глупость и самоуверенность.
Юля достала деньги из банки – там было шестнадцать с половиной тысяч евро. Не бог весть что, но поможет Юре получить все свои обследования и операцию раньше остальных. В его случае ценна каждая минута.
Юля отбросила коробку и, держа деньги в руках, пошла к себе в комнату, где засунула их в сумку. Затем она открыла шкатулку со своими нехитрыми украшениями, из которых ценностью обладали, пожалуй, только серьги свекрови, которые та презентовала Юле на свадьбу. Тяжелые, с рубинами и бриллиантами. Хрупкой, даже тщедушной Юле они совсем не шли, но она приняла их с благодарностью. Свекровь она искренне любила, та была доброй и мудрой женщиной, которая никогда не вмешивалась в выбор и дела сына. И серьги дарила от души, надеясь, что Юля станет ей настоящей дочерью. Но та, к сожалению, не стала. Хотя и была благодарна свекрови за ее помощь с Никитой.
Когда они еще не понимали, что с ребенком, Авдотья Петровна, движимая своей не до конца реализованной материнской любовью, ездила с Никитой по врачам, санаториям, гомеопатам и даже бабкам. Она поехала в монастырь в Испании, знаменитый Монсеррат, и отстояла очередь к Черной Мадонне, которая, по слухам, была способна творить чудеса.
Чуда, увы, не произошло, но на память осталась икона Мадонны, которую любящая бабушка облачила в золотой оклад. Как жаль, что с ним придется распрощаться.
Юля кинула свои украшения в сумку, а шкатулку небрежно на пол. Затем осторожно прошла в комнату сына. Тот не спал, склонился, словно голлум над своим кольцом, и продолжал черкать на листике:
– Привет, малыш, – улыбнулась Юля, чувствуя себя последней сволочью. Крадет у собственного ребенка!
Впрочем, утешила она себя, Никите все равно. Вряд ли он даже осознает, что у него в комнате есть какая-то икона, чей оклад сделан из золота.
Никита не повернул в ее сторону головы. Юля тихонько прошла к окну, на котором стояла икона. Взяла ее в руки, прижала к сердцу, а затем направилась к двери. Никита неожиданно глухо зарычал.
– Ты против, чтобы я брала икону? – испугалась Юля. Сын снова издал непонятный звук.
– Ты спрашиваешь, где папа? – Никита замолчал. Юля с трудом сдержала смех: ну конечно, единственное, что интересует Никиту в этой жизни кроме цифр, – это его отец. – Папа на работе. По крайней мере, он мне так сказал. Может быть, ляжешь спать без него? Он будет поздно. А я могу тебя уложить, спеть тебе песенку или почитать сказку, хочешь?
Вместо ответа сын вначале уставился куда-то между книг на полке, неожиданно махнул рукой, а затем вернулся к цифрам. Юля тяжело вздохнула и вышла в коридор. Прислушалась, не раздастся ли звук лифта. Но в коридоре царила тишина. Все соседи уже успокаивались и готовились ко сну.
Она достала икону из оклада и на секунду задумалась. Конечно, сама икона в золотой рамке стоила бы дороже просто рамки, которую теперь разве
