оставалась незамеченной мужским полом, то сейчас его просто обезоруживал этот возбужденный тревожный взгляд Тернера. Его искренность и даже пренебрежение к установившимся канонам высшего американского общества, побудило его нарушить границы в данный момент чужой территории из-за тревоги за женщину.
Их глаза встретились и первый вопрос скорее выстрелил из глаз Тернера, нежели сорвался с его губ. — Что с Ани?
Войцеховский молчал и тут же последовал второй вопрос. — Она не позвонила, не предупредила, это не в её характере без уважительной причины не выйти на работу. Как она себя чувствует?
Войцеховский даже как-то обмяк после этих вопросов и от силы эмоций Тернера, которые заполонили все пространство вокруг. И Артуру так не хотелось, чтобы сейчас их увидел кто-то из домашних, а тем более Ани. Он неохотно ответил — Все хорошо.
Но Тернер был настойчив, он качнул отрицательно головой в знак недоверия. — Тогда почему она не вышла на свою смену?
Войцеховский пожал плечами. Очень хотелось поскорее избавиться от присутствия Тернера.
— Я сам хочу убедиться в этом, сообщите Ани о моем визите. — уже с более жесткими нотками в голосе проговорил Иден.
У Войцеховского поползла вверх бровь, цвета вороново крыла. — Простите, у нас сейчас столько хлопот, приехали гости из Будапешта, она занята с ними, Тернер.
И Тернера плечи стали медленно опускаться. Этот отказ только произвел на него благотворное влияние. Он даже засунул руки в штаны, стало легче на душе и огоньки радости запрыгали в его глазах и при всем при том, он произнес странные для Войцеховского слова. — Я убил бы вас, господин Войцеховский.
И вторая бровь Артура взметнулась вверх. Конечно же, у него бы сразу слетел с губ этот вопрос — За что? — но он почувствовал в этой фразе что-то большее и растерялся. Дальше то что он слышал просто вбивало его в землю по колени. — Вы, намного, старше своей женщины и уже могли бы к этому возрасту оценить стоимость человеческой жизни и не потворствовать своему мужскому эгоизму и животным инстинктам!
Войцеховский сделал головой движение вправо и влево, словно желая избавиться от назойливых насекомых в жару.
— Вы о чем Тернер? — выдохнули его легкие.
Тернер как-то изучающе пробежал по его лицу взглядом, но резко развернулся и собрался уходить.
— Тернер, вы о чем это? Что знаете вы, что не знаю я?
Он успел еще сзади ухватить Тернера за плечо, но отпрянул. Так резко, в одно мгновение, все естество его заполнила злость и ненависть и Артура остановили его сверкающие глаза. Со всей силы, вкладывая в удар всё своё негодование, Тернер направил кулак в лицо Артуру. И такой тренированный, столько лет мобилизовавший свое тело на все случаи жизни Войцеховский, с разбитым лицом отпрянул от Тернера, чуть не упав на землю. И уже в ту же секунду как с пружинившая пантера, Артур сгреб в руки ворот дорогого пиджака Идена и тряхнул вниз изо всей силы так, что тот просто, как по своей воле, упал на колени на землю. Но дальше Артур ничего предпринимать не стал. Он отошел в сторону. Что его остановило? Он и сам объяснить не мог. Он даже умоляюще попросил — Тернер, если все так серьезно, …чего я не знаю? Скажите.
Тот быстро встал с колен.
— А смысл? — жестко произнес. Отряхнулся и быстро пошел к калитке. Войцеховский отчетливо чувствовал, что Тернера выкручивать сейчас ради ответа на вопрос бесполезно и надо отдать ему должное — у него были сильные руки.
Ани уже через час, суетясь и бесконечно что-то объясняя своим гостям, сильно устала. Дом был довольно большой и решили выделить такой большой семье две комнаты — одну с камином на втором этаже и одну на первом, ту, где Ани оперировала Тома и где жила маленькая Науми. И как бы она не старалась держаться бодро и не принужденно, все отметили, что с ней что-то не так и насущно требовался отдых, а Ани было жаль Бетси и неудобно перед гостями и она еще превозмогала себя до тех пор, пока сама Хелен не отправила её в приказном порядке к себе в комнату — передохнуть.
У Войцеховского наметился огромный лиловый синяк под глазом и в ванной комнате, никому ничего не говоря он нашатырным спиртом остановил сочившуюся из носа кровь. Ани недоумевала, где он мог за последний час умудриться поставить себе такой синяк, но правды долго добиваться у неё на самом деле уже не было сил. Она еще никогда с таким трудом не поднималась по лестнице, как сейчас, к себе в комнату, оставляя за спиной на первом этаже такой большой муравейник, полный шума и жизни, вдохновленный свершившимся прибытием на американскую землю. Она обернулась, стоя на лестнице, чтобы запомнить для себя этот момент и ей показалось, что она уже не является частью этого взбудораженного фонтана, какая-то незримая граница пролегла между нею и всеми вокруг и в сердце входило горькое сожаление, что это так, хотя, она удивлялась и сама себе — отчаянного желания что-то в этом поменять не было. А что было? Она копалась в этот момент в своих чувствах и не находила ответа. Смирение? Усталость? Вот, вот — усталость и ей показалось, она почувствовала истину — почему она себя сейчас так ощущает. Только эта усталость не совсем была физическая. Она была гораздо глубже, все базировалось на психологическом уровне. «Я устала от жизни…» ответила она сама себе на мысли, но тут же внутренне запротестовала: «Рано еще, так рано, не может быть. Мне только 30 лет. Мой Артур, так же переживший за последние годы не мало стрессов еще так действенен и активен, еще в нем столько сил! А куда же подевались мои?» Но даже и долго думать о чем-то ей сейчас было тяжело. Ноги налились тяжелым свинцом, а спина словно разламывалась пополам. Она отвернулась и посмотрела на ступеньки перед собой, ведущие вверх. И они показались ей крутой горой. За спиной она услышала, как несколько раз позвонили в двери и грудной голос Ненси раздался внизу — она пришла помогать Бетси с приготовлением пищи. Ах, как сейчас много людей в доме, но Ани уже не стала оборачиваться для приветствия, ибо в глазах стояло настолько сильное желание опустить
