как ты не можешь понять, Шиманский манипулирует тобой. Ты ему совсем не нужен. Он легко согласился тебя предать, когда я ему предложила. Он тебе не друг. Откажись от своих планов и, по крайней мере, ты сохранишь свою жизнь. В любом случае ты ни чего не выиграешь. Я тебя никогда не приму. Ты не найдешь со мной счастья. Я люблю Кирилла, — попыталась я вразумить Николоса.
Руди долго на меня смотрел, прежде чем ответить:
— Юля, а ты ведь не сразу Беккера приняла, я знаю. Ты и от него бегала. Он ведь смог тебя добиться, а я чем хуже.
Я замотала головой.
— Нет, Николос, ты не прав. Ты знаешь только факты, а что у меня в сердце творилось — знаю только я. С первой минуты нашей с ним встречи меня к нему тянуло. А бегала от него, потому что считала, что я для него лишь прихоть.
— Это бессмысленный разговор, Юля, нас рассудит лишь время, — Николос подошел к двери. — Тебе что-нибудь нужно? — спросил он не оборачиваясь.
— Нет, — если попрошу, он ещё раз придет в мою камеру, а я этого не хочу.
Легла на матрац в надежде уснуть. Может, хоть во сне мне станет легче.
Кирилл нежно, но крепко держит мои руки, а сам, подцепив сорочку зубами, тянет ее вверх, оголяя грудь. Закрыла глаза и наслаждаюсь ласковыми прикосновениями. Так хорошо, я как в раю. Шепчу его имя и чувствую его желание у себя между ног. Да. Выгибаюсь навстречу. Блаженство. Мои руки уже свободны, и я глажу его шикарное тело и притягиваю любимого к себе как можно ближе. Почему он медлит? Я так его хочу. Сладкая пытка. Обхватила его ногами и резким движением соединила наши тела. Каждое движение мужчины откликается во мне стоном. И чем быстрее Кир, тем громче я. Что есть мочи кричу его имя.
— Хватит уже орать. Просыпайся, — меня трясут, возвращая в суровую реальность. Как же я сейчас ненавижу Николоса за то, что он меня разбудил и лишил ещё нескольких мгновений счастья. Такой реальный и прекрасный сон.
— Что тебе надо? — зло спросила мужчину.
— Задери футболку и повернись ко мне спиной, — приказал Руди.
— Ещё чего!
— Юля, хватит уже! Делай, как тебе говорят! — раздраженно рявкнул Николос.
Руди грубо развернул меня и сам задрал футболку. Он плеснул какую-то жидкость мне на спину. Я почувствовала лёгкое жжение в области татуировки.
— Что ты сделал? — потёрла рукой спину.
— Это чтобы мы знали, когда появится Беккер.
— А как моя мокрая спина вам в этом поможет?
— Это, — Руди показал мне бутылёк, — прислал твой отец. Чем ближе Беккер к твоему обнаружению, тем сильней начнет светиться твоя печать. Она уже немного светится. Есть, правда, побочный эффект. Тебе будет нестерпимо больно. Мне жаль.
Руди убрал бутылёк в карман и встал.
— Пойдем, свожу тебя в туалет и покормлю.
Я молча пошла за ним. Николос завел меня в ванную и оставил одну. В комнате отвратительно пахло, и повсюду проглядывала плесень. Я брезгливо открутила вентиль, из крана побежала ржавая вода. Через несколько минут потекла чистая, но ледяная. Умылась, и более-менее привела себя в порядок. От завтрака я тоже не намерена отказываться. Если я и в правду беременная, морить голодом малыша — преступление.
От мыслей о ребёнке у меня потекли слёзы. Погладила живот. На таком сроке, конечно, без теста или анализов не определишь, есть беременность или нет. Но женское чутьё мне подсказывает, что у меня скоро появиться маленькая копия Кира.
В кухне, кроме стола и двух стульев, ничего не было. Николос достал из пакета купленную еду. От запаха копченых крылышек и не совсем свежего салата затошнило.
— Николос, а у тебя есть что-нибудь другое? — хоть привередливостью в еде я особо никогда не отличалась, но есть копченую курицу на завтрак….
— Есть хлеб и молоко, — Руди ушёл в другую комнату и принес бутылку молока и две сдобные булочки.
Ели мы в полной тишине, а потом он отвел меня обратно в подвал. Ещё на кухне заметила, спина с каждой минутой всё сильнее кололась.
Через несколько часов я уже готова была лезть на стену. Татуировка просто убивала меня. Жгло так, что я готова содрать кожу.
Руди приходил, по моим подсчетам, каждые три часа и проверял мою спину. Его визиты казались вечностью. Я, как могла, сдерживалась и не показывала, насколько мне больно.
Сижу и методично бьюсь о стену головой. Не знаю: я так сижу час, или день, или, может быть, пять суток. Болит уже не только спина, а всё тело. Даже собственные прикосновения заставляют корчиться. Организм отторгает даже воду, а о еде вообще речи нет.
Дверь открылась, и в комнату зашёл Николос.
— Как ты?
Выпрямила спину и сижу ровно. От болезненных ощущений всю трясёт, но я держусь. Печать он не так часто проверяет, а начни я орать и извиваться, как мне на самом деле хочется, он сразу поймет, что время пришло. Ради нескольких минут форы для Кирилла, я готова вытерпеть и в сто раз больше.
— У меня всё хорошо, — ответила я Руди и даже выдавила из себя улыбку.
Он недоверчиво окинул меня взглядом.
— Печать.
Я уже по привычке повернулась и показала ему спину.
— Странно, Шиманский говорил….. Ты мне врешь?!
Помотала головой.
— Ну-ка, вставай на ноги! — Руди одной рукой поднял меня с матраца. Ноги подвели — я не удержалась и упала.
Мужчина матюгнулся и, схватив меня в охапку, куда-то потащил. От его прикосновений хотелось выть, но я закусила губу зубами и терпела. Он вынес меня на улицу и запихнул в автомобиль.
— Куда мы?
Он оглянулся, и по его выражению лица я поняла, что всё это время страдала не зря. Он боится опоздать.
— К Шиманскому, — ответил Николос.
Мы заехали на территорию Шиманского. Николос проехал мимо главного входа и завернул к отдельно стоящему зданию, больше похожему на склад.
В пустом помещении нас уже ждал Шиманский.
— Николос, к чему такая спешка.
— Янош, чёрт побери, я же не знаю, как должна гореть эта печать. Ты сказал, когда девчонка начнёт орать от боли — тащить её к тебе. Но, по-моему, она притворяется и терпит.
Шиманский посмотрел на меня.
— Покажи её спину, — приказал он Руди. Николос рванул мою одежду, и я услышала крик:
— Руди, ты полный придурок! Беккер появится с минуты на минуту, а у нас ничего не готово.
Шиманский подошёл ко мне и
