стоянке и прохожу досмотр.
Смотрю ее рейс на табло. Посадку уже объявили. Пишу Тае смс, и пока жду ответа, явно начинаю привлекать внимание охраны.
– Извините, – ко мне, робко улыбаясь, подходит женщина. – Вы же Илья Витязев?
– Да, – киваю. – Вы хотели автограф?
– Если можно, – суетливо лезет в сумочку за блокнотом. Сын рукопашным боем занимается, счастлив будет.
– Как зовут? – беру ручку.
– Савелий.
Подписываю.
– Спасибо и удачи вам!
– Спасибо, – отзываюсь и чувствую, как в кармане вибрирует телефон.
Тая: «Илья, он не улетел. Свекровь в больнице. Напишу.»
Тая
Лешка ползает по креслам в коридоре приемного отделения, катая машинку.
Игорь орет на кого-то в трубку пытаясь поменять билеты. Я крепко сжимаю в кармане телефон, который соединяет меня с Ильей и прошу какие-то высшие силы, чтобы сегодня все закончилось. Без мести, ненависти и долгих боев с потерями.
– Тая, смотри за ребёнком, – срывается на меня муж. – Он всю больничную грязь облизал!
– Просто отпусти нас домой, – устало вздыхаю.
– То есть тебе совсем плевать на мою мать! – Взвивается он. – Что она лежит там на операционном столе…
– Послушай! – перебиваю я его, вскакивая на ноги. – Ее никто не заставлял лупить сумкой ту собаку! Животное защищалось! Оно ей не мешало! Это логично, что животное кинулось! Твоей матери вообще повезло, что рядом оказался врач! – задыхаясь, заканчиваю тираду.
– Я усыплю псину и засужу хозяина, – глаза Игоря горят злым огнём, как у помешанного.
– Остановись, Игорь, – прошу я его. – Твоя мать сама виновата в том, что случилось. Не заводи себе новых врагов. Не на каждый удар нужно кидаться в драку. Особенно если ты его заслужил.
Муж хватает меня за воротник футболки и прижимает к себе.
– Словами своего любовника заговорила? Только он и тебя проиграл, и бой проиграл. Дерьмо он.
Я с ненавистью смотрю в глаза мужу. Хочется плюнуть в лицо. Позвоночник вибрирует, резанируя на истерию Игоря.
– Илья! – за мой спиной раздаётся радостный крик Лешки.
Я чувствую, как застывает муж.
– Ооо, привет Лёха, – Илья подхватывает его одной рукой и кружит. – Ты снова решил заболеть?
– Нет, – ребёнок мотает головой. – Мы с папой и мамой на море должны были улететь, а бабушка заболела. Ее собака укусила.
– Да что ты говоришь… – притворно сожалея тянет Илья и подходит вплотную к нам. – Руки от неё убрал, – шипит едва различимо, но Игорь слышит.
– Ты это чего, борзый, – оскаливается муж. – Совсем страх потерял? Я же на терке тебя натру…
– Таечка, – Илья переводит на меня взгляд. – Возьми Леху и сходи в магазин. Тут прямо во дворе больницы есть. Купи кофе, булочки…
Я забираю у него из рук сына.
– Илья… – говорю неуверенно.
– Я сказал идите, – твердеет его интонация, – а мы пока поговорим.
– Только попробуй выйти на улицу, – сужаются глаза мужа.
Я подхватываю сына и делаю то, что сказал Илья. Пячусь к выходу. Он прав. Лешке не нужно всего этого видеть. И так слишком многое уже понимает.
С грохочущим сердцем открываю железную дверь, крепко держа сына за руку, огибаю стоящие в ряд скорые помощи и сворачиваю на дорожку к хлебному ларьку.
– Таисия! – меня окликает тяжелый, смутно знакомый мужской голос.
Лешка оборачивается на него первым.
– Мам, тебя там дядя какой-то зовёт…
Я разворачиваюсь в сторону парковки и узнаю в мужчине, стоящем рядом с чёрным внедорожником, своего несостоявшегося свекра.
– Таисия, можно тебя на минутку, – терпеливо повторяет он.
– Мам, а кто это? – Теребит меня сын.
Не отвечаю. Потому что не знаю, что сказать. Подхожу…
– Здравствуйте… – останавливаюсь на расстоянии двух метров от машины и поднимаю на мужчину глаза. Сжимаю в своих руках Лешкину ладошку.
– Привет… – уголки его губ трогает улыбка.
Постарел. Сильно. Горе не красит никого.
Сомов неуютно переминается с ноги на ногу и долго смотрит на ребёнка. Потом, будто берет себя в руки. Расслабляет на шее галстук и открывает заднюю дверцу машины, доставая оттуда большого плюшевого зайца.
Лешка, не понимая, что происходит, прячется за мои ноги.
– Это лишнее, – киваю я на игрушку.
– Извини… – Сомов суетливо перехватывает зайца за уши. – Это так… Чтобы хоть с чего-то начать.
– Ясно, – киваю, не собираясь ему помогать.
– Я хочу попросить тебя… Таисия, – он говорит, явно подбирая слова. – Дать мне шанс быть в вашей с Алексеем жизни, – проседает его голос.
И эта скорбная хрипотца куда-то правильно в меня попадает. Горло перехватывает подступающими слезами.
Господи… Как я мечтала! Шесть лет назад мечтала, чтобы они пожалели, что отказались от меня и внука. Мечтала! Чтобы пришли, а я… гордо им отказала, сказав, что у нас и так все хорошо.
Но вот это случилось. И я не могу…
– Ты сама представь меня, – добавляет он тихо.
Ещё несколько секунд внутренних метаний и я, сглатывая, опускаю глаза к сыну. Кладу ладонь на его макушку и нежно перебираю шелковые волосики.
– Лешенька, этот дядя – хороший, – стараюсь говорить с улыбкой. – Он наш родственник. Ты если хочешь, можешь взять у него подарок.
– Держи, Алексей, – Сомов тянет игрушку.
– Спасибо… – сын обнимает зайца размером в половину своего роста.
– Это тебе спасибо, – качает он головой. – Тая, вам сейчас стоит поехать со мной… – он делает мах рукой в сторону машины.
– Скажите, – я перебиваю его. – А у него… – делаю выразительную паузу. – Есть шанс уехать?
Сомов складывает на груди руки и хмурится.
– Постарайся мне объяснить эту просьбу.
– Я не хочу, чтобы он окончательно разочаровался в этом мире, – судорожно вдыхаю воздух поглубже. – Хочу, чтобы просто исчез из нашей жизни, переболел и начал свою. Ведь даже у вас есть этот шанс сейчас… А у него? Это… ж, как похоронить. Он оттуда прежним не выйдет.
Сомов трёт переносицу и ещё сильнее растягивает петлю галстука.
– У него два часа, чтобы исчезнуть из страны. Не успеет – это будет его выбор.
– Спасибо… – зажимаю губы пальцами. – Вы… – смотрю на своего свекра, а потом поворачиваюсь и присаживаюсь к сыну. – Родной, погуляй пожалуйста с дедушкой Савелием, а мне нужно помочь папе. Я очень быстро.
– Нет… – Лешка испуганно хватает меня за руку и мотает головой.
– Вы просто купите булочек, ладно? – Я киваю Сомову на киоск. – И придёте к нам.
– Только быстро… – соглашается сын.
Я целую его в макушку и срываюсь в здание больницы.
Забегаю в коридор приёмного, но не нахожу там ни Игоря, ни Ильи.
– Извините, – хватаю за рукав, проходящую мимо медсестру. – Вы тут Илью Витязева не видели? Это такой известный боец…
– Они возле реанимации, – отзывается девушка. – С Глебом Алексеевичем разговаривают.
