Счастье по принуждению - Олли Серж

Катя

— Для заполнения карточки беременной я проведу небольшой опрос, — дежурно улыбаюсь молодой девушке со сроком беременности восемь недель. — Есть ли аллергия на лекарства?

— Нет, — мотает головой она и демонстративно ставит свою сумку на мой рабочий стол. — Жарко тут у вас…

— Кондиционер в манипуляционной не положен, — отвечаю терпеливо и выдергиваю стопку карточек из-под ее сумки.

— Беременность первая?

— Да.

— Хронические заболевания?

— Нету… — капризно.

— Полное имя отца ребёнка и контактный телефон.

— Киселев Руслан Тимуриевич, — уверенно говорит девица. — Номер восемь, девятьсот пятьдесят один, триста двадцать четыре…

Я перестаю писать и замираю, поднимая глаза от карты.

Пациентка нагло смотрит мне прямо в лицо.

— Это шутка такая? — интересуюсь резковато.

Нервы сдают. Нет, теоретически второй Киселев Руслан Тимуриевич существовать может, но что-то мне подсказывает, возможно, именно ухмылка девицы, что речь идёт о моем муже.

— Нет, — ставит локти на стол девушка. — Мы с вашим мужем, Екатерина Максимовна, ждём ребёночка. Русик сказал, что ведение беременности может доверить только вам.

— Екатерина Максимовна… — скорбно шепчет медсестра.

От ее голоса мне становится ещё дурнее. Пальцы нервно тянутся к горлу. Там что-то мешает дышать. Раз, два, три…

— Так… — выдыхаю, пытаясь прийти в себя и сохранить лицо. — Вам, Людмила, кажется, лучше поискать другого врача…

— Да, действительно, — хмыкает девица. — А на вас я напишу жалобу заведующей…

Она встаёт со стула с ехидной улыбочкой и забирает сумку.

— Напишите сразу две! — Рявкаю я ей в след.

Обхватываю голову руками и просто не знаю куда деться. Как пережить сейчас эти первые несколько минут. Там ещё целая очередь беременных.

— Екатерина Максимовна, — снова шепчет медсестра, — вы же с мужем эко хотели. Как же так…

— Перестаньте, Тамара Петровна, — не содержавшись, обрываю я ее.

Встаю со стула и начинаю закидывать в сумочку вещи. Руки трясутся. А завтра, благодаря Тамаре Петровне, мне тихо будет сочувствовать вся гинекология.

— Лучше сходите к Ларисе Аркадьевне и скажите, что у меня ангина.

— Как ангина? — Ахает женщина.

— Вот просто, — рявкаю и взмахиваю руками.

Вылетаю за дверь кабинета и под летящее в спину: «Здравствуйте, Екатерина Максимовна. А вы куда? У вас обед?» быстро стучу по кафельному полу каблуками.

Падаю за руль автомобиля, блокирую двери и, наконец, даю волю слезам. Рыдаю в голос. Меня трясёт. Взрослую женщину. Врача. Как девчонку колотит.

Что это было? Почему я поверила? Вот так просто? Мало ли что за злая шутка это может быть? Может быть, Руслан, просто не поставил зачёт нахалке, а ее выгнали из института? Такое же может быть? Может. Логика подсказывает именно это. А сердце дергается.

Хватаю телефон, долго смотрю на фотографию мужа, не решаясь сделать звонок. Это как прыжок в омут. И я держусь за руль, как за спасательный круг, пока идут гудки.

— Алло… — слышу в трубке родной голос. Страшно представить, мы со школы с ним вместе. — Катя, у меня пара, говори быстрее.

— Руслан, — всхлипываю, — это правда?

— Что правда? — Раздраженно.

— Что у тебя будет ребёнок?

Пауза в динамике отвечает мне красноречивее слов.

— Подожди, я выйду в коридор, — говорит Руслан. — Катя, фух, послушай, давай дома…

«Ааа!» — Взрывается во мне. А может, я действительно кричу.

Сбрасываю звонок и, рыдая, падаю на руль. Так, наверное, логично случается, когда «сапожник без сапог».

Телефон постоянно вибрирует звонками. С работы, от Руслана… Какие все заботливые!

Как-то умудряюсь доехать до дома и не разбиться. Открываю дверь, захожу в прихожую и, услышав с кухни звуки кастрюль прислоняюсь к стене. Ирина Лювовна…

Свекровь выплывает в коридор. Окидывает меня пренебрежительным взглядом и подаёт мусорный пакет.

— Вынеси сразу, а то тухлым пахнет. Нужно следить за холодильником, Екатерина. Мне пришлось выбросить столько еды. Некуда было поставить борщ. Тефтели вообще в чем-то…

— Я готовила их вчера, — отвечаю в тихой истерике. — Вынесите сами.

Скидываю с ног туфли и прохожу в комнату.

Катя

— Руслан, твоя жена уезжает, — истерично докладывает свекровь по телефону, пока я закидываю вещи в чемодан.

Все подряд и побольше.

— Поговори с мужем, — протягивает она мне телефон.

Я, не реагируя, застёгиваю чемодан, выдвигаю ручку и обхожу свекровь, двигаясь в коридор.

Пока обуваюсь, слышу, как свет очей Ирина Львовна склоняет меня сыну в трубку. Да, я именно такая, и отвалите. Ешьте свой правильный борщ. Вещайте свои правильные шторы, протирайте пыль. Это же ваша квартира!

И словно подтверждая мои слова…

— Неблагодарная! — Вылетает следом за мной свекровь. — Приехала ни кола ни двора. Учебники веревкой перевязаны. Забыла? Ох… — театрально обмахивается полотенцем, — а ведь я была против.

— Вот и прекрасно! — Рявкаю в ответ и открываю дверь. — Хорошо, что у вас прекрасный сын!

Слёзы жгут глаза. Мне хочется высказать ей, что это все она виновата. Что если бы не ее постоянный зудёж про детей, Руслан бы не пошёл на лево, что если бы она не закрывала все его потребности в чистой одежде и разносолах , то он бы больше понимал, почему сегодня на ужин гречка и сосиски. И что у меня, вообще то, там, на работе, люди…

— И куда это ты собралась? — Фыркает Ирина Львовна, — к себе в Днище?

— В Донище, — огрызызаюсь, прекрасно понимая, что свекровь не оговорилась. — Счастливо оставаться!

— Обратно не приходи!

Захлопываю дверь и бегу к лифту. Жму остервенело кнопку, боясь что за мной будет погоня, но ее нет. Кому я нужна?

Упаковываю вещи и достаю из кармана старый ключик. Ну и что, что дача. Сейчас май. Топить не нужно, как-нибудь проживу, а там уж вернусь в строй…

Завожу мотор и осторожно выезжаю на дорогу.

Радио начинает шипеть примерно в трёх километрах от города. Да, со связью тут по-прежнему беда. Но зато в посёлке лес, речка, воздух… Папа не просто так выбрал это место. Жалко, что веранду не достроил. Так и обветшала.