скорую с реанимацией детской. Как можно быстрее.
Смекнув, что дело плохо, мой знакомый убирает оружие за пазуху и отдаёт своим людям распоряжения. Он держится отстраненно, но я от чего-то делаю вывод, что зла малышу этот человек не желает.
— Ааа… — Новый крик меня оглушает.
Слишком часто и долго. Потуги. Роды стремительные…
— Помогите мне… — прошу я мужчину.
— Чем? — Округляет он глаза.
— Рожать будем… — говорю коротко. — Вот, держите футболки.
Руки трясутся. Говорить не получается. Я судорожно ищу новые перчатки в аптечке…
Если бы меня спросили, как я это сделала? Я бы не ответила. Мне кажется, что я впала в кому и очнулась только тогда, когда Альбину вместе с новорождённым мальчишкой упаковали в скорую. Тот страшный мужчина поехал вместе с ними. Ребёнка он с рук так и не отпустил. И, конечно, даже спасибо не сказал. Но было с его движениях что-то такое понизительное и трепетное, что я на уровне интуиции поверила в их родство с новорожденным.
Один чёрный джип уехал следом за скорой. Ещё двое мужчин из охраны остались, чтобы разобраться с машиной, торчащей из дерева, и дождаться эвакуатор.
Только когда по моему телу начали бегать муравьи, я поняла, что до сих пор сижу на земле возле колеса разбитой машины, среди окровавленных вещей и рыдаю.
— Меня зовут Ринат…
Один из мужчин, тот самый, что был средним присаживается передо мной и подаёт пачку салфеток.
— Вас отвезти домой? Мы могли бы заказать два эвакуатора.
Сначала я киваю. Да, сама я однозначно не доеду, но мысль о том, что эти люди будут знать мой адрес вдруг предаёт сил и проясняет мозги.
— Нет! — Я, отряхиваясь, подлетаю на ноги. — Я сама. У меня все хорошо!
— Тогда — вот… — мужчина открывает свой кошелёк и достаёт оттуда пачку купюр. — Благодарность от Тимура Сабитовича.
— Не нужно… мне ничего не нужно.
— Возьмите…
Так и не тронув деньги, я просто сбегаю в машину. Завожу мотор и медленно еду в сторону дачи. Лишь бы ото всех подальше! Часто оглядываюсь по зеркалам, боясь погони, но к моему счастью трасса остаётся весь оставшийся путь пустой.
Катя
После городской ванной водные процедуры в деревенской бане — это то ещё сомнительное удовольствие. Принести воды, растопить, потом ещё волосы как-то нужно промыть в тазике. Но зато бесконечная вереница дел позволяет мне не думать о проблемах. Господи… Ну вот, опять. Сердце сжимается. На глазах слёзы. Психанув, бью ладонью по мыльной воде. Мысли скачут от мужа к тому новорожденному малышу с дороги. Как он? Нет, не муж, конечно, а малыш. И почему этот чертов мир так несправедлив!? Почему дети даются тем людям, которым их давать не следует? Я думала, что с бесконечной вереницей «залетных» уже нарастила панцирь к этому вопросу, но нет! Что я за врач? Я не беспристрастна.
Желудок скручивает от голода. Я наскоро умываю лицо. Нужно привести себя в порядок и успеть в магазин к подвозу продуктов, чтобы забрать свежее, а то у меня уже третий день в холодильнике кефир, масло и яйца. Хлеб вчера доела. И чай кончился.
Заматываю тело полотенцем и, ёжась от утренней прохлады, выбегаю из бани. Закрываю дверь на щеколду, оборачиваюсь и, увидев на пороге дома того самого «мужчину с дороги» застываю от неожиданности.
— Аааа! Мамочки! — Самовольно выдаёт горло.
Его люди оборачиваются, хватаясь за оружие.
— Здравствуйте, Екатерина Максимовна, — окидывает меня тяжелым взглядом мужчина. Кажется, подчиненные звали его Тимуром. — Я бы хотел с вами поговорить, — он едва заметным кивком головы велит своей охране выйти за ворота.
Я беззвучно открываю рот и перехватываю полотенце на груди.
— Позвольте мне одеться, — хриплю.
— Конечно, — делает он шаг в сторону от крыльца.
Я проскакиваю мимо него тенью. Распахиваю дверь в дом, но закрыть уже не могу.
— Подождите меня, пожалуйста, во дворе, — прошу мужчину, выразительно косясь на его ногу, которая удерживает дверь.
— Нет, — коротко отвечает он и хмурится. — У меня очень мало времени.
— Именно поэтому вы вломились на частную территорию! — Восклицаю я, всплескивая руками. Тело дрожит. Не понятно, то ли от холода, то ли от нервов.
— У вас очень ненадежная щеколда, — пожимает мужчина плечами.
— Хорошо, — киваю с вызовом, — говорите.
Он задумчиво окидывает взглядом комнату за моей спиной, а потом врезается в меня своими чёрными глазами. Ух, мама!
— Мне нужна нянька. Тебе хорошо заплатят. Собирайся.
— Что? — ошарашено хлопаю глазами и инстинктивно делаю шаг назад, впуская мужчину в дом. — Но я не ищу работу. У меня отпуск и…
— Мать ребёнка не спасли, — равнодушно обрывает он меня. — Если не хочешь ответить за это и отправиться в тюрягу прямо сейчас, собирайся.
— Вы… — теряю я голос. — Вы мне угрожаете? За то, что я остановилась и помогла? Вы вообще осознаёте, что без меня их обоих бы… — осекаюсь, наконец осознавая, что той девушки больше нет. — Что с ней?
— Наркоз не перенесла, — коротко. — Реакция с алкоголем необратимая.
— Извините, — выдыхаю. — Мне очень жаль. А мальчик?
— С ним все хорошо, — отвечает мужчина. Мне на мгновение даже кажется, что его голос теплеет. — Нужно поднабрать веса только.
— Это хорошо… — отзываюсь.
Пару секунд мы молчим.
— Ладно… — долго выдыхает мужчина и устало проходится руками по коротким волосам. — У вас есть кофе?
— Нету… — ответ выходит резким.
Взгляд моего гостя тяжелеет ещё сильнее, а брови ползут вверх.
— Да, нет же… — поспешно поправляюсь. — У меня нету не для вас. А действительно нету. Я не успеваю в магазин.
— Ясно, — кивает мужчина.
— Так простите, — решаюсь я на конструктивный диалог, — что вы хотите от меня? В городе полно агенств с профессиональными нянями. Они могут быть и массажистами, и медсёстрами — любые навыки…
— Я не могу так рисковать, — перебивает меня мой гость. — Рядом с моим сыном должен быть человек исключительной преданности.
— Подождите… — мотаю головой, начиная тараторить. — Я никогда не ухаживала за новорождённым. У меня нету своих детей. И с чего вы решили, что
