— Ну а ты? — резко спросил он. — Ты-то любишь меня?
— Да, господин полковник, — пробормотала она в ответ на его командирский тон. — Я люблю вас, полковник. Это ужасно глупо, не правда ли, влюбиться в мужчину, который не даст мне ничего, кроме секса, в мужчину, чувства которого закрыты от меня? Ты стал на этой работе прямо-таки фанатиком самоконтроля, — с упреком прошептала наконец Кэролайн, чуть не плача.
Кожа на его скулах натянулась, резко обозначив скульптурные черты лица. Его затошнило, от паники скрутило живот. Джо внезапно понял, что Кэролайн никогда не согласится на отношения, которые, как он предполагал, будут строиться на жестком самоконтроле с его стороны. Отношения, при которых он станет отмерять любовь и страсть в строго установленных дозах. Он был нужен ей полностью. Ему казалось, что земля разверзлась под ногами. Если он шагнет на край пропасти, то его жизнь никогда уже не будет прежней, а если он не сделает этот шаг, то потеряет ее. Джо знал, что это опасный путь. Даже мысль об этом шаге сбивала сокрушительным ударом в грудь, а инстинкт так остро и настойчиво предупреждал об опасности, что его нельзя было игнорировать.
Но она была его половинкой, никто другой ему не подойдет.
Джо настолько оцепенел, что с трудом заставил губы шевельнуться.
— Я … я должен держать себя в руках.
Он почувствовал на своих волосах ее мягко поглаживающую руку, затем кончик пальца спустился вниз по его щеке к губам.
— Я заметила, — сказала она, слегка скривившись.
Ему было трудно, практически невозможно объяснить ей все, пока она лежала на нем, оставаясь так близко, что могла видеть малейшие изменения в выражении его лица.
Он отодвинул ее от себя, хотя его телу без нее стразу стало пусто.
Она растерялась от внезапного изменения положения и машинально скрестила руки на обнаженной груди, выдавая вдруг возникшую неуверенность. Жест был таким исконно женским, что он снова прижал ее к себе, смакуя шелковистую кожу. Собираясь с силами, Джо стряхнул грязь с ее спины, снял свою рубашку и надел на нее. Рядом спутанным клубком валялась одежда Кэролайн.
Он крепко и быстро поцеловал ее. Невыносимое напряжение заставило его подняться на ноги. Джо повернулся спиной и вперил пристальный взгляд на прекрасный, застывший, пустынный пейзаж.
— Когда мне было шесть, мой отец попал в тюрьму, — начал он. Голос казался хриплым и грубым. — Он был невиновен. Парня, совершившего преступление, в конце-концов поймали за что-то еще, и он признался во всем. Но отец провел два года в тюрьме, а меня отдали в приемную семью.
Повисла гробовая тишина, но он ощущал всю глубину ее внимания.
— Возможно во мне было что-то, что ненавидел мужчина из приемной семьи. Возможно потому, что я - полукровка. У них были и другие приемные дети, но меня он выделял особо. Я был всего лишь ребенком. Да, я ломал вещи, показывал характер в игре с другими детьми, но так делали и все остальные. Я был крупнее и сильнее большинства ребят моего возраста и не знал, как управлять своей силой. Если кто-то из них говорил, что мой отец - полукровка-уголовник, я лез в драку и старался ударить побольнее. Бог наградил меня еще тем характером. И этот мужчина бил меня всякий раз, когда я делал что-либо не то, даже если просто спотыкался о пепельницу, которую он забыл на полу. Сначала он использовал ремень, но очень скоро перешел на кулаки. Я боролся с ним, а он бил меня все сильнее и сильнее. Я пропустил уроков больше, чем посетил, потому что он не позволял мне ходить в школу с разбитым лицом.
Рассказывать оказалось труднее, чем ожидал Джо. Воспоминания были слишком мрачными, но худшие оставались впереди. Он заставил себя продолжить.
— Однажды он столкнул меня с лестницы. Были сломаны два ребра, но я продолжал с ним бороться. Думаю, ты могла бы сказать, что у меня не хватало чувства меры, подсказывающего когда нужно остановиться. При таком взрывном характере я не мог справиться с собой. Мужчина начал прижигать меня сигаретами, когда я дерзко ему отвечал, или выворачивал мне пальцы, только чтобы понять, может ли он заставить меня кричать.
— Я жил как в кошмаре, и не мог из него выйти, — грустно продолжил Джо. — Никому не было дела, что со мной стало. Всего лишь полукровка, хуже дворняжки на дороге. Однажды он сильно меня стукнул, и я вышел из себя. Вошел в раж. Я сбросил телевизор, разбил о стену все небольшие безделушки, ворвался на кухню и начал бить тарелки. Он подскочил сзади и начал бить меня кулаками, стараясь сломать ребра. Я, конечно, проиграл. Мне же было только шесть, хотя для своего возраста я был крупным. Он затащил меня в подвал, раздел догола и избил в кровь.
Сердце Джо стучало сейчас так же, как в тот проклятый день почти тридцать лет назад. Он никогда и никому не рассказывал то, в чем собирался признаться сейчас.
— Потом он меня изнасиловал.
Джо почувствовал сзади порыв воздуха от быстрого движения. Кэролайн вскочила на ноги. Он не обернулся.
— Оглядываясь назад, думаю, его потрясло то, что он сделал. Он больше никогда не дотрагивался до меня, даже мимоходом. А я больше никогда не терял над собой контроль, — отстраненно сказал он. — Может быть он, а может его жена вызвали социальных работников. Меня забрали из того дома через две недели. Эти две недели я провел в подвале, один, в полном молчании. Я перестал говорить. Возможно, в другой приемной семье все бы наладилось, но я не мог рисковать. Делал только то, что мне говорили, никогда не показывал свой характер, никогда не выходил из себя, никогда не говорил. Однажды, когда мне уже исполнилось восемь, вернулся отец. Он вышел из тюрьмы и разыскал меня. Не знаю, было ли у него разрешение забрать меня, или не нашлось никого достаточно храброго, чтобы ему отказать. Но он поднял меня и так крепко прижал к своему сердцу, что это стало для меня самой приятной болью в мире. Я снова оказался в безопасности.
— Ты ему рассказывал? – впервые подала голос Кэролайн.
Джо поразился резкости ее тона.
— Нет. Никогда и никому до сегодняшнего дня. Если бы ты знала моего отца, то поняла бы почему. Он пошел бы и разорвал того парня голыми руками. Я не мог снова потерять отца.
Джо собрал свои силы, чтобы повернуться и встать перед нею. Он готовился увидеть в ее глазах жалость, но увидел совершенно другое. Она стояла со сжатыми кулаками, ее лицо пылало от гнева. Если бы тот человек из его давнего прошлого оказался сейчас здесь, Кэролайн Эванс убила бы его. Она не являлась потомком воинов команчей, но ее дух был таким же воинственным и жестоким. Глаза цвета морской волны метали молнии. Пораженный, он начал смеяться.
