– Я люблю тебя, – прошептала она. – Всегда буду любить и всегда буду помнить. Но я должна… быть честной.
Мэг надолго затихла, Чарльз немного отстранился, решив, что она снова заснула. Но ее глаза оставались открытыми и внезапно наполнились слезами.
– Теперь понятно, почему ты хотел, чтобы мы с Чарли… были вместе. Ты был прав…
– Не понимаю…
– Ты знал, что раз уж я полюбила тебя, человека, каким ты стал, вопреки всему, что ты натворил, вопреки твоей неспособности мне довериться… то Чарли полюблю еще сильнее.
Мэг смежила веки и выдохнула последние слова:
– Так и случилось.
Чарльз мысленно послал горячую благодарность Чаку, где бы тот сейчас ни находился. Не имеет значения, что он не намерен следовать по мрачному и опасному пути Чака. Не имеет значения, что он ни в коем случае не собирается становиться Чаком.
Он уже лучше Чака. Он Чарли. И Мэгги любит его такого, какой он есть.
* * * * *
Горло Мэг саднило. Губы и язык пересохли, вкус во рту, словно пыль в амбаре. Веки тяжелые и намертво склеенные, пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы разлепить глаза, но наградой послужил вид Чарльза, крепко спящего в кресле рядом с кроватью.
Мэгги обвела взглядом больничную палату: судя по количеству разбросанных по комнате пустых стаканчиков из-под кофе, он здесь практически поселился.
Сколько времени она здесь находится?
На подбородке Чарльза отросла щетина – минимум несколько дней.
Мэг пыталась смочить губы, чтобы заговорить, но когда открыла рот, звук вырвался едва ли громче скрежета.
Тем не менее, Чарльз сел и мгновенно очнулся.
– Эй, – окликнул он, скривив губы в одной из своих поистине сказочных улыбок.
Потом налил воду из кувшина в чашку и протянул Мэг, предварительно воткнув соломинку, чтобы ей было удобнее пить.
Вода освежала почти так же, как его улыбка, и Мэгги глубоко вздохнула от удовольствия… и немедленно убедилась, что глубокие вздохи – да и вообще любые вздохи – отныне не в ее репертуаре.
– Больно, да?
Глаза Чарльза потемнели от беспокойства, когда она подавила стон.
– Да, – проскрипела Мэг.
– С тобой все будет хорошо, – взял ее за руку Чарльз. – Ты очнулась как раз вовремя, они собираются перевести тебя из реанимации.
Порез у него на щеке начал заживать.
– У тебя останется шрам, – прошептала Мэгги, – там же, где и у Чака.
– Возможно, – кивнул Чарльз.
– Забавно, – просипела она.
– Чак ушел навсегда, понимаешь?
Мэгги посмотрел прямо в глаза Чарльза.
– Не полностью. Не самая лучшая его часть.
Он снова одарил ее медленной чудесной улыбкой.
– Мы едва не свели полицию с ума, ты и я.
Мэг улыбнулась и поняла, что не смеялась давным-давно.
– Я изложил им правду и ничего кроме, – продолжил Чарльз после того, как она немного пришла в себя, – но они точно не восприняли всерьез часть истории, касающуюся путешествий во времени. Пятна на простыне поставили их в тупик. Копы сделали анализ ДНК, после чего подтвердилось, что это моя кровь, но очевидно, что такое количество не могло вытечь из царапины на моей щеке… когда я рассказал о выстреле в Чака… да стоит мне вообще его упомянуть, они тут же присылают очередного мозгоправа оценить мое психическое состояние. И вытащенная из тебя пуля отличается от всех, когда-либо ими виденных. Но всякий раз, когда я объясняю, что она вылетела из оружия, сделанного через семь лет в будущем, они буквально свирепеют.
– Не смеши меня! – прикусила губу Мэгги.
– Хорошо хоть соседи увидели, как наемник Гудвина вломился в дом. Наверное, полиция подозревает, что, побывав в заложниках, мы слегка тронулись умом, вот и лопочем эту чушь о прыжках во времени.
– Плевать мне, что они там думают, – отрезала Мэгги. – Я просто рада, что все закончилось.
Чарльз кивнул, взгляд помягчел, он коснулся ее волос и пальцем погладил щеку.
– Итак, – легко выдохнула она, – ты едешь в Нью-Йорк.
– Да… – что-то неуловимое промелькнуло в его глазах.
Наступила тишина. Потом Мэгги нарушила молчание, прочистив горло:
– Ну… Полагаю, должна поинтересоваться, собираешься ли ты попросить меня поехать с тобой или позволишь мне улизнуть. Так что, Чарли? Намерен потратить ближайшие семь лет, тоскуя вдали от меня, как сделал в первый раз?
Чарльз не улыбнулся, вопреки ожиданиям Мэг. Воспринял ее слова убийственно серьезно, а не как шутку, пусть и неудачную.
– Пожалуй, – протянул он, – я единственный человек в мире, получивший возможность учиться на собственных ошибках, которые пока даже не совершил.
Потом затих, Мэг едва не утонула в полночной темноте его глаз.
– Мэгги, пожалуйста, окажи мне честь стать моей женой и перебирайся в Нью-Йорк вместе со мной.
Мэгги засмеялась, потом скривилась от боли. Она многое ожидала услышать, но эти слова… Брак. Чарльз хочет на ней жениться. Неужели это правда?
Мэгги заглянула в его глаза и нашла то, что искала. Да. Он ее любит. Совсем не так, как Чак… с его годами взращиваемыми разочарованиями, отчаяньем и болью. Но пылкой сияющей любовью, подобной ее собственным чувствам к нему: ее удивлению и восторгу, и невыносимо обжигающему желанию.
– О, Чарли… – всхлипнула Мэг, к глазам подступили слезы.
– Я люблю тебя, Мэгги, – словно спохватившись, Чарльз склонился и нежно поцеловал возлюбленную. – Ты даже не представляешь, как сильно.
– Очень даже представляю, – улыбнулась Мэг. – И да, я выйду за тебя.
По одному только взгляду она осознала всю глубину его чувств.
И была уверена, что еще не раз услышит заветные слова.
Он в смятении стоял посреди спальни, гадая, зачем сюда пришел. Поднялся по лестнице, чтобы что-то забрать и….
Комната казалась какой-то другой. Мягкое ковровое покрытие, приглушенные цвета, незнакомые узоры на покрывале. И вид из окна…
Никакой простирающейся пустыни. Вместо плоских засушливых пейзажей – заснеженные холмы. Новая Англия, вдруг вспомнил он. Это не Аризона. Массачусетс.
День благодарения в штате Массачусетс. Их третий праздник в этом доме в маленьком городке, так полюбившемся им с Мэгги.
Мэгги...
Он повернулся, услышав, что она толкнула дверь и вошла в спальню. Их спальню.
Мэг была одета в длинное до пола темно-синее бархатное платье, почти полностью скрывавшее мягко округлившийся живот. Их второй ребенок. Она беременна вторым ребенком. Мэгги с распущенными до плеч волосами выглядела такой красивой, что у него перехватило дыхание.
