— Ничего, — вздрогнула Виктория. — Я ничего не сказала.
— Но вы о чем-то подумали.
— Да. Но это мелочь. Вчера, когда я сидела у озера, я слышала чей-то храп, а потом такой звук, будто спящего резко разбудили. Я подумала, что это храпел мистер Макхем. Потом вскоре храп продолжился.
— Сколько было времени?
— Точно не знаю. От половины третьего до трех.
Грег повернулся к Мабел и спросил, слышала ли она храп, но Мабел, смутившись, сказала, что она задремала, а разбудил ее звук рвоты. Но она ничего не стала делать, просто подумала: «Бедная Лайза», что-то в этом роде. А котом она помнит голос Гектора: вставай, нам пора возвращаться домой.
— Хм, — промычал Грег и надолго замолчал. Напряжение было настолько велико, что Кен Брэндон не выдержал. В абсолютной тишине он не совладал с собой, его голос сорвался:
— Нечего смотреть на меня! Я не подходил к нему. Клянусь, не подходил. Я его не трогал. Никто его не трогал, кроме Стрэттона и леди Эм. Я не собираюсь сидеть здесь, чтобы меня обвиняли только из-за того, что я выбросил мертвую змею! Отец прав! Вы не имеете права так поступать. Мы не арестованы, и я ухожу!
Он вскочил, сжимая и разжимая кулаки; теперь он уже не казался писателем из группы Сердитых Молодых Людей а был просто маленьким мальчиком, который вышел из себя, не совладав со своим страхом.
— Нет, Кен, дорогой мой, — застонала Мабел, ломая пуки — Не говори так. Конечно, ты не подходил к Джилли. Грег это знает. Мы все это знаем. Останься, дорогой!
Грег терпеливо сказал:
— Садись, Кен. Ты ведешь себя как осел. Я ведь никого ни в чем не обвиняю.
— Пока, — передразнил Кен. — Ты сам так сказал раньше. Пока. Но потом будешь обвинять. Хотя у тебя нет никаких доказательств. Хотя ты и сам допускаешь, что Джилли мог умереть от инфаркта. А на чем основана твоя грандиозная версия? На том, что потеряны нож и пузырек с йодом! Может, они лежат сейчас там, в траве, а по ним ходят твои пустоголовые помощники.
— Кении, дорогой, — запричитала Мабел, рыдая. Но Кен не слышал мольбы матери, слова вырывались из него в нервном приступе детской ярости:
— Зачем они вообще нужны, нож и пузырек? Ты сам сказал, что они тут ни при чем. Ведь сказал? А если Джилли и отравили, то за полчаса до применения ножа и йода. Так что совсем не важно, нашли их или нет. У тебя нет никаких доказательств, что совершено убийство. Никаких. А значит, нет преступления. Нечего расследовать. Ты не имеешь права держать нас здесь и разговаривать с нами подобным образом.
Он замолчал, чтобы перевести дыхание, а Грег спокойно отвечал:
— Я сказал, что исчезновение этих двух предметов не вписывается ни в какую версию. Вот поэтому они меня и интересуют, вернее, их пропажа, почему кто-то захотел убрать их, а теперь лжет по этому поводу. Должна же быть причина для такого поведения? Я считаю, что тот, кто спрятал или уничтожил эти вещи, подозревал убийство и убийцу. Решив, что убили с помощью яда, а яд был либо на ноже, либо в пузырьке с йодом, он решил спрятать эти предметы. Но если совершено убийство, то единственный человек, который не стал бы прятать эти предметы, — убийца, потому что пропажа этих вещей вызвала бы подозрение на факт совершения убийства; в противном же случае можно счесть причиной смерти змеиный укус, а если сделать вскрытие — то поставят диагноз: смерть от инфаркта, вызванного большим количеством алкоголя. В душе я уверен, что нож и пузырек ни при чем. Когда мы их найдем, мы докажем, что на них нет яда. Поэтому сейчас я прошу признаться того, кто их взял. Это кто-то из вас, и уж точно не убийца. Помогите мне сами. Признайтесь.
После слов Грега в комнате опять повисла тишина, но если кто-то и собирался признаться, то его опередил Кен, заявивший громко и недовольно:
— Ну нет! Мы не дураки, хотя ты нас считаешь таковыми. Ты стараешься, чтобы один из нас вызвал подозрение на кого-то другого, чтобы мы обвиняли друг друга, правда? Может, те вещи и ни при чем. Но кто-то подумал иначе, значит, у него была на то веская причина. А ты хочешь выяснить эту причину. Тебе нас не провести. Делай сам свою грязную работу! Я ухожу. Пошли, мама, отсюда.
Мабел встала, бледная и трясущаяся, за ней медленно и неохотно поднялся Гектор.
Гилберт медленно подошел к двери и загородил ее собой. Ровным голосом он обратился к Кену:
— Извини, Кен. Пока ты не можешь уйти. Не ухудшай неприятную ситуацию еще больше. Потому что, если ты попытаешься уйти, я буду вынужден арестовать тебя за то, что ты мешаешь полиции проводить расследование преступления.
— Попытаюсь уйти? И не только, попытаюсь. Я не собираюсь больше выносить это, вот и все. Попробуй только остановить меня!
Он прыгнул к раскрытому окну, но тут на его пути вырос Дру и одним ударом мастерски остановил парня. Кен упал на колени и растянулся на полу, из носа потекла кровь, глупая улыбка застыла на губах. Мир был восстановлен.
— О, спасибо тебе, Дру, — глубоко выдохнула Мабел с благодарностью.
Остаток утра был такой же безрадостный, как и его J начало, хотя и не изобиловал неприятными сюрпризами. Гилберт и его окружение уехали в час дня, но часа через полтора вернулись.
На этот раз Гилберт и два других офицера сидели лицом к собравшимся, а незаметный индивидуум в коричневом костюме устроился за их спинами и, судя по непрекращающемуся скрипу пера и шуршанию бумаги, вел стенографические записи их ответов.
Днем вопросы касались главным образом местонахождения и передвижения каждого участника пикника. Вопросы казались рутинными, часто бессмысленными, но наконец-то одно стало проясняться: ни у кого из них не было алиби на тот период времени, когда предположительно убили Макхема. Ведь после обеда все разошлись кто куда, кроме Мабел и Эмили. Но даже и эти две леди не могли обеспечить алиби друг дня друга, так как то одна, то другая отлучались в кусты «по естественным причинам», а потом обе заснули.
Иден и Лайза ушли вместе, но потом поссорились и разошлись. Ни один из них не признался в ссоре, но об этом легко можно было догадаться из их рассказов. Лайза сообщила, что она «просто пошла побродить», а Иден сел на упавшее дерево и, «видимо, задремал».
Кен подтвердил, что ходил к дальней стороне кратера и вернулся, когда уже начали собираться в обратный путь, а Гектор заверил, что большую часть времени лазил по скалам в поисках следов леопарда.
Дру тоже вышел из кратера и гулял по округе, а Виктория отвечала на бесконечные вопросы о том, что она слышала днем, настаивала, что после ухода Дру была одна примерно полчаса и никого не видела, а звуки могли исходить и от зверя.
