Узнав, что Иден плавает на моторной лодке по озеру, Грег помрачнел и сразу отправил нарочного за Дру и Брэндонами. Потом их допрашивали несколько раз и по отдельности относительно их передвижений в день, когда исчез Камау.
Целые полчаса Виктория отвечала на многочисленные вопросы и вышла в сумерках на веранду, где, облокотившись на перекладину, курил Стрэттон.
— Но почему допрашивают тебя и Брэндонов? — спросила Виктория.
— Тот, кто убил Камау, скорее всего, убил и Элис де Брет. Камау умер не только за то, что видел убийство Элис, а еще за то, что он об этом говорил.
— Но это же бессмысленно. Ведь он уже все сказал, ну, что это была тетя Эм.
— Я знаю. Но нам стало это известно лишь на следующий день после его исчезновения, а к тому времени он уже был мертв. Если бы его девушка сразу прямо сказала, а не лгала, что Камау лишь намекал ей про убийцу, он мог бы остаться в живых — хотя я сомневаюсь в этом. Но так как было неизвестно, сказал ли Камау уже что-нибудь конкретное, убийца решил не рисковать и заставил его замолчать навсегда. И просто но счастливой случайности оказалось, что Джилли хороший пианист, иначе твоя тетя оказалась бы в сложной ситуации после рассказа Вамбуи. Правда, сейчас, после смерти Джилли, ее положение опять незавидное.
— Почему же?
— Если бы Джилли выступал свидетелем, он бы убедил любое жюри присяжных в своей компетентности как музыканта. Если показания Джилли будет пересказывать Грег, то свидетельство из вторых рук прозвучит не настолько убедительно. А теперь еще и смерть Камау. Как все запуталось!
— Но ты ведь не можешь думать, что тетя Эм убила Камау. И никто не может так думать.
— Почему же нет? — нетерпеливо возразил Дру. — У нее была наилучшая возможность сделать это, чем у кого-либо другого. Она же встретилась с ним у ворот, рядом с зарослями.
— Как ты можешь так говорить, — рассердилась Виктория, — У тебя нет права. Ты просто глуп и…
— Тихо, зачем выходить из себя? — улыбнулся Дру. — Ты смотришь на это дело не с точки зрения полицейских, а ведь они рассматривают лишь факты, стараясь не позволять эмоциям взять верх. Ты же думаешь о своей тете как о близком тебе, любимом человеке. А полицейские думают так: «X» имеет отношения с «А» и «С» и так далее.
— Значит, они тоже глупые. Предположим, она встретилась с Камау той ночью и убила его. Как же она дотащила его от ворот до леса? Как ей удалось вырыть могилу? Ей же за семьдесят!
— Семьдесят два, кажется. Она сильная, как тягловая лошадь. Но это к делу не относится. Шевели мозгами, Виктория. Если бы Эм решила убить Камау, она не стала бы делать это у своих ворот. Она бы изобрела сотню поводов, чтобы увести его в лес. И ей не понадобилось бы копать могилу. Там много траншей. Столкнуть тело в одну из ям и сверху слегка забросать землей нетрудно, а дым печей помешал бы собакам сразу напасть на след, если бы полиция приехала с собаками-ищейками.
— Но ведь собаки тети Эм его и нашли!
— Это другое. Он уже пролежал в могиле несколько дней, его почти съели муравьи.
Виктория вздрогнула. Дру быстро сказал:
— Извини. Дело ужасное для всех нас, но мы по крайней мере видели кое-что и похуже. Чрезвычайное положение — совсем не пикник, хотя теперь я думаю, что сравнение не совсем удачное. Но ты сюда попала из безопасной, упорядоченной жизни, для тебя это сплошные нервы. Наверное, жалеешь, что приехала?
— Нет, не жалею. Я всегда мечтала вернуться в Кению. Мне бы просто не хотелось… — Она не договорила, подошла к нему и облокотилась рядом на перекладину веранды, наблюдая сгущающиеся сумерки. Что-то было успокаивающее в самом факте присутствия Дру. Пока он находился рядом, дом не казался пугающим. Она повернулась к нему:
— Ты останешься сегодня у нас?
— Да. Грег хочет, чтобы все подозреваемые были под одной крышей. Вернее, под двумя: Брэндоны переночуют у Лайзы. Это к лучшему, потому что в наших домах он допрашивает всех слуг и рабочих, просто сделал концлагерь.
— Так, значит, он не исключает вероятности, что убил африканец?
— Нет, конечно. Но он не дурак. Им достается еще больше, чем нам. Не думай, что если он нас допрашивает, то не допрашивает слуг. Как бы не так. Десяток его ребят допрашивают всех африканцев, кто работает на Фламинго, у меня и у Гектора. А Захария и Самюэль далее были в кратере вулкана во время пикника. А есть еще Генерал Африка, он на свободе и не узнан и еще может преподнести большой сюрприз. Я уверен, что Грег не упускает из виду и такую возможность. Он даже может сделать вид, что подозревает одного из нас, а допрос африканцев — чистая формальность, чтобы сбить с толку.
Виктория вздохнула то ли от усталости, то ли от облегчения:
— Я не подумала об этом. Ты, должно быть, прав. Ведь мы не можем быть по-настоящему подозреваемыми, ни ты, ни Брэндоны.
— Почему бы и нет? Мы все были поблизости в день убийства миссис де Брет. И в ночь исчезновения Камау.
— Но Брэндонов-то не было!
— Не было. Но вечером они заходили в бунгало Джилли. Его не было дома, а Лайза только вернулась с Фламинго и поделилась новостями. Так что любой из них мог сделать вид, что отправился домой, а сам пошел подкарауливать Камау. По короткой тропинке можно быстро дойти от Фламинго до «Долины Брэндона» и обратно. А той ночью светила луна.
— Но ведь Камау не пошел бы с ними. Ты сказал, что тетя Эм могла увести его в лес, но с Брэндонами он бы не пошел.
— Ты заметила, что из леса до дороги ходят вагонетки с углем? Они проходят как раз рядом с тем местом, где нашли труп Камау. Так что не надо было переносить труп. Даже ты легко справилась бы.
— Я? Но ведь…
— Нет. Я тебя не обвиняю, и нечего сверкать на меня глазами. Хотя Грег обдумал и такую версию.
— Какую версию?
— Что вы с Иденом все разработали сообща.
Виктория пристально посмотрела ему в глаза, внимательно и без злости. Она изучала его лицо как чрезвычайно важное письмо, ей необходимо было прочитать его и понять. Наконец она спросила:
— А ты что думаешь?
— Это важно?
Виктория не ответила, и Дру медленно заговорил, словно думал вслух:
— Люди, которые безнадежно и сильно влюблены, способны на все. Есть много примеров в истории и в газетах, доказывающих, что любовь может быть и унизительной страстью, и все возвышающим чувством, и чем сильнее амбиции или ненависть, тем безжалостнее могут вести себя люди. Много раз умирали за любовь. Ради любви шли на преступление, отказывались от престола, развязывали войны, бросали семьи, предавали родину, воровали, лгали и убивали. И, скорей всего, так и будет продолжаться, пока существует жизнь на земле.
