умереть.
Наконец дверь открывается. Мужчина лет тридцати смотрит на меня насторожено. Конечно, мой вид сейчас кого угодно повергнет в шок. Я вся в грязи и крови.
– Доброе утро! – произношу на итальянском и улыбаюсь через силу. – Нам нужна помощь. На нас напали. Мой муж ранен. Он там, в машине. Мне нужно позвонить родным. Мы заплатим вам. Пожалуйста!
Мужчина шарахается назад и начинает закрывать дверь. Распахиваю её ногой и наставляю на него пистолет.
– Ты поможешь нам, хочешь ты того или нет, – шиплю и наступаю на него. – Мой муж умирает! Ты поможешь или умрёшь! Нам просто нужен телефон и место, чтобы подождать, когда за нами приедут. Это что, так много? Так много, мать твою?!
Слышу детский плач и поворачиваю голову. В стороне стоит женщина, прижимая к себе двух перепуганных ребятишек. Девочке не больше пяти лет, мальчик ненамного старше. Женщина плачет и умоляет меня не убивать её мужа. Боже, я ужасна! Но у меня нет выбора.
– Я не убью твоего мужа, если поможете нам. Мы заплатим. Щедро заплатим. Только помогите, – опускаю руку и поворачиваюсь к ней. – Мой муж в машине, ему нужна помощь. Он ранен. Раны необходимо обработать. И мне нужен телефон. Твой муж принесёт его сюда, разденет и уложит на кровать. Ты обработаешь раны. А я позвоню нашим родным. Дети останутся со мной. Всё ясно?
Она кивает и шевелит побелевшими губами. Боковым зрением замечаю какое-то движение и резко разворачиваюсь.
– Стоять! – направляю на мужчину пистолет. – Положи это. Быстро!
Он опускает полено на пол.
– Иди за моим мужем. Или на одного ребёнка станет меньше. Ты, – направляю пистолет на женщину. – Помоги ему. Обработайте раны. Дети останутся со мной. Где телефон?
Она кивает в сторону кухни. Дети ревут в полный голос, цепляясь за подол её платья. У меня сердце разрывается, но на кону жизнь любимого человека. Если нужно, я убью за него.
Хватаю детей за руки и тяну за собой. Говорю им, чтобы сели на стулья и заткнулись, если хотят ещё раз увидеть родителей. Беру телефон и набираю номер.
– Слушаю, – раздаётся в трубке жёсткий голос.
– Федэрико, это Нора.
– Нора? Какого хрена ты мне звонишь?
– Только твой номер я смогла вспомнить. Пожалуйста, Федэрико! Нам нужна помощь. Мы на Сицилии, и Дерек…
– Какого лешего вас туда занесло?!
Сбивчиво рассказываю ему суть. На кухню заходит мужчина и говорит, что его жена сейчас обрабатывает раны. И ещё он говорит, что мой муж совсем плох.
– Федэрико, позвони Эдриану! – ору я в трубку. – Или дай мне его номер. Пусть пришлют за нами людей! Пусть Роберто, брат Дерека, пришлёт кого-нибудь. Федэрико, не молчи! Пожалуйста! Он может умереть! Ему становится хуже! Он потерял много крови! И его сильно избили! Он умереть может, понимаешь ты или нет? – всхлипываю и почти шепчу: – Федэрико… пожалуйста…
– Ладно, – произносит он после долгого молчания. – Я отправлю к вам надёжных людей. Говори адрес.
– Ты?!
– У меня есть люди на Сицилии, у Эдриана нет. Раз всё так плохо, то Роберто тоже может не успеть.
Наставляю на мужчину пистолет и требую назвать адрес. Он дрожит как осиновый лист, мне жаль его, но иначе никак. Диктую адрес в трубку.
– Через двадцать минут за вами приедут. Подготовь его.
– Спасибо, Федэрико! И ещё, пожалуйста, скажи своим людям, пусть возьмут деньги. Я обещала заплатить за то, что нас впустили в дом. Спасибо, Федэрико… я твоя вечная должница.
– Осторожней со словами, принцесса.
Он отключается, а я понимаю, что мои слова он запомнит. Но это неважно сейчас.
– Где он? – спрашиваю у мужчины.
– Наверху.
Выбегаю из кухни и, перепрыгивая через ступеньку, несусь на второй этаж. Дерек лежит на кровати. Его омыли и обработали раны. Их так много… Боже… Он был весь в крови, самих ран толком не было видно, я и не предполагала, что всё настолько плохо. Как он вообще оставался в сознании так долго? И ведь он не просто лежал!
Опускаюсь около кровати на колени, беру его за руку и целую её. Слёзы текут ручьём. Тёплая ладонь ложится на плечо. Поднимаю голову и смотрю в ясные голубые глаза. В них плещется солнце и лёгкая печаль. Женщина смотрит на меня с состраданием.
– Твой муж поправится, – она кивает. – Он потерял много крови, но он жив. Он сильный. Другой бы не выжил.
– Прости меня, – шепчу и обнимаю её колени. – Прости… Я бы не навредила вам. Не навредила бы…
– Я знаю, – она гладит меня по голове. – Знаю.
– Мне нужно отогнать машину, – всхлипываю, поднимаясь на ноги. – Через пятнадцать минут приедут наши друзья и заберут нас. Но машина плохая, нельзя её здесь бросать. Мне следовало сразу её отогнать, но… – делаю два шага в сторону двери. – Простите меня.
– Марио уже уехал.
– Марио?
– Мой муж, – женщина улыбается. – Думаешь, ты первая, кто вот так ворвался в наш дом?
– Ужасно, – качаю головой. – И куда он уехал?
– На свалку. Выручит за неё хоть какие-то деньги, за угнанные машины много не дают. Мы сразу поняли, кто вы и в какую беду попали. За три года, что мы здесь живём, было всякое.
– Мы заплатим.
– Все платят, – она усмехается. – Если остаются в живых, – женщина наставляет на меня пистолет.
Она спёрла его, когда я отвлеклась. Чёрт! Я не заметила, даже не вспомнила про пистолет. Боже… в машине же куча оружия! Неужели Марио не заметил? Нет, быть такого не может. Разве что… эти люди не умеют обращаться с оружием.
Наблюдаю за женщиной. Её рука дрожит, да и держит она его неправильно. Всё верно, вряд ли эта женщина когда-нибудь стреляла.
– Ты напугала моих детей, – шипит она и подходит ко мне, дуло упирается в лоб. – Никто не смеет угрожать мне жизнью детей.
– У меня не было выбора, – мой голос такой холодный сейчас. – Твой Марио отказался помогать. Я не знала, что в доме дети. Я всегда
