— Да нет. Просто я слишком напряженно работала. Наверное, сейчас я смогу обойтись без них. — Потом улыбнулась и уткнулась лицом ему в плечо. — Хотя, из-за внезапных событий, вряд ли.
Он фыркнул.
— Чертовски внезапных. Мне было очень тяжело последние два месяца. И все-таки мы могли бы пожениться в эти выходные.
Джей выбралась из жестких объятий и встала, лицо было обеспокоенным, пока надевала свежее нижнее белье, вытаскивала свитер из шкафа и натягивала его через голову.
Стив с кровати наблюдал за ней. И заговорил очень мягким и скрипучим голосом.
— Я хочу услышать ответ.
Она измученно откинула спутанные волосы с глаз.
— Стив…
Она остановилась, почти съеживаясь от необходимости называть его этим именем. Теперь, более чем когда-либо, она хотела, жаждала узнать имя любимого.
— Я не могу выйти за тебя замуж, пока не вернется память.
Он отбросил простыню в сторону и встал, великолепный в своей наготе. Частота пульса Джей резко возросла, пока она смотрела на него. Все километры, которые он пробежал, дрова, которые расколол, обвили тело мускулами. Он не выглядел так, будто когда-либо был изуродован, если бы не шрамы. Сердце билось медленными тяжелыми толчками. Она качала в колыбели своего тела его вес, принимала резкие толчки вторжения, возвращая его огню собственный жар. Кроме ленивой неги в разных частях тела, она ощущала растущее тепло и трепет внутри.
— Какое значение имеет моя память? — рявкнул он, и она вскинула пристальный взгляд вверх, понимая, что он в ярости. — Никакая другая женщина не претендует на меня, и ты это знаешь, так что не корми меня снова этим дерьмом. Почему мы должны ждать?
— Я хочу, чтобы ты был уверен, — ответила она обеспокоенным голосом.
— Черт побери, я уверен!
— Как ты можешь быть уверен, если не знаешь, что произошло? Я просто не хочу, чтобы ты пожалел о женитьбе, когда все вернется.
Она пыталась улыбаться, но только слегка вздрогнула.
— Мы вместе, и у нас есть время. Пока остановимся на этом.
Стив заставил себя довольствоваться сказанным, и во многих отношениях этого было достаточно. Они жили вместе в самом истинном смысле слова, как партнеры, друзья и любовники.
До того, как снова выпал снег, они всю неделю исследовали каждый сантиметр их высокогорного луга. Он показал ей датчики лазерных лучей, которые установил поперек тропинок и продемонстрировал, как использовать и радиопередатчик, и компьютер. Стало облегчением, что не надо скрывать от нее, как глубоко он вовлечен в шпионаж, хотя она немного разозлилась на него, потому что все оборудование было спрятано от нее в сарае, и только теперь он удосужился сообщить ей обо всем.
Ему нравилось выводить ее из себя. Захватывающее, какое-то первобытное удовольствие — смотреть в эти синие глаза, суженные, как у кошки, — последний признак того, что он спровоцировал ее на нападение. В тот день он подумал, что это незваный гость, отслеживал того по снегу и потом схватил; ее гнев поразил его, вывел из равновесия, но и возбудил. Большинство людей, которые знали Джей, никогда бы не подумали, что она способна на такую ярость или что будет физически бороться с кем-то. Ситуация многое рассказала ему о ней: о страстной, изменчивой стороне ее личности и о том, что требуется, чтобы вызвать такие чувства. Вероятно, очень немногие могли разозлить ее, но он мог, потому что она любила его. И после того, как он заставлял ее возмущаться, ему нравилось бороться с ней и нравилось, что она выходила из себя.
Физически она восхищала его. Она была все еще слишком хрупкой, хотя хорошо ела, но он получал удовольствие, наблюдая за аккуратными бедрами и очень даже округлыми ягодицами в обтягивающих джинсах, чтобы жаловаться. Шелковистая кожа, высокие полные груди, экзотический рот, полный и легко обижающийся; и не важно, во что она одета, она возбуждала его, потому что он знал, что скрывается под этой одеждой. И еще он знал, что все, что должен сделать, — дотронуться до нее, и она упадет в его руки, горячие и жаждущие. Такая реакция завораживала; в ней было что-то настолько непривычное, как будто он никогда не знал этого прежде.
Как-то однажды утром они встали и обнаружили, что снег снова шел всю ночь, и продолжал сыпать весь день, не сильно, просто непрерывная завеса из хлопьев, падающих вниз на луг. Не считая походов наружу, чтобы принести побольше дров, Джей и Стив провели день в доме, просматривая старые фильмы. Еще одно преимущество спутниковой антенны: они всегда могли найти что-нибудь интересное по телевизору, если было настроение. Занятие идеально подходило для ленивого времяпрепровождения, когда нет ничего лучше, чем лежать и наблюдать за огромными снежными хлопьями, медленно падающими на землю.
Как раз перед наступлением темноты Стив ушел, чтобы, как обычно, проверить окрестности. Пока он там бродил, Джей начала готовить ужин, напевая, как делала всегда, когда была настолько удовлетворенной. Это просто рай. Она знала, что ситуация не продлится долго: когда память вернется, даже если он все еще захочет жениться на ней, их жизни изменятся. Они уедут отсюда, найдут другой дом. Ей придется подыскать другую работу. Нахлынут и другие заботы. Это время украдено из реального мира, и она хотела наслаждаться каждой минутой. Вторглась короткая мрачная мысль: может быть, это все, что она получит. Возможно, так и есть. Если так, эти дни были тем более драгоценны.
Стив вошел через черный ход, стряхивая снег с плеч и волос перед тем, как снять толстую куртку.
— Только следы кроликов. — Он выглядел задумчивым. — Ты любишь кроликов?
Джей обернулась от сыра, который натирала для спагетти.
— Если ты застрелишь Пасхального кролика[10]… — начала она угрожающим тоном.
— Это просто вопрос, — сказал он, схватил ее для поцелуя, затем потерся холодной огрубевшей от щетины щекой. — Хорошо пахнешь. Как лук, чеснок и томатный соус.
На самом деле она пахла сама собой: сладким, теплым, женственным ароматом, который он связывал только с ней и ни с кем еще. Он ткнулся прохладным носом ей в шею и вдохнул ее запах, ощущая знакомое напряжение, растущее в чреслах.
— Ты ничего не получишь, если будешь говорить мне, что я пахну, как лук и чеснок, — ответила Джей, возвращаясь к домашним делам, невзирая на то, что он кольцом обвивал ее талию.
— Даже если я скажу, что меня сводит с ума, что ты пахнешь луком и чесноком?
— Ха. Ты похож на всех мужчин. Скажешь все что угодно, когда хочешь есть.
Хмыкнув, он освободил ее, накрыл на стол и начал намазывать маслом хлеб.
— Куда бы ты хотела поехать?
