Ознакомительная версия.
– Хорошо, если так. Но он смотрит на меня… – я замялась, – так, что мне не по себе становится.
– Понятное дело, – усмехнулся Вадим. – Ни он, ни Давид, ни Мадина не хотят повторения ошибок…
– Чьих ошибок? – быстро спросила я.
Но врасплох собеседника не застала.
– Тебя не касается. – Вадим помрачнел. – И тоже к делу не относится.
Он остановился перед одноэтажным каменным зданием с облупившейся штукатуркой, давно некрашенными оконными рамами и с едва заметными буквами на выцветшей вывеске «Дом культуры села Члоу. Очамчирский сельсовет». На дверях висел большой амбарный замок.
– Пришли! Но что-то не видно Гочи. Ты посиди на скамейке, – кивнул Добров на деревянное сооружение, истертое множеством задов, – а я поднимусь к нему домой. Узнаю, что со стариком. Обычно он днями толчется у клуба.
– Хорошо. Только ты недолго!
Я уселась на лавочку. Оказывается, совсем не скучное занятие – бесцельно глазеть на окружающий мир! Вовсю сияло солнце, зеленела трава. Забор напротив был сплошь увит виноградом и багровыми розами. Мимо проходили то небольшие стада коз, то несколько телят принялись щипать пырей у забора, то, похрюкивая, трусили вдоль дороги свиньи и поросята. Спешили куда-то женщины в черных одеждах с ведрами и корзинами, мужчины, один даже с плугом на плечах… Мальчишки в форме «Спартака», перебрасывая друг другу мяч, пронеслись в сторону школы. И вскоре оттуда донеслись их громкие вопли и звонкие удары по мячу. Скамейку прикрывали сверху и сзади какие-то кусты, щедро усыпанные душистыми белыми соцветиями, и мне казалось, будто я сижу в засаде. В отсутствие Вадима никто не обращал на меня внимания. А я в который раз убедилась, что здесь мои знания, опыт, какой-никакой талант, даже смазливая внешность – ровно ничего не значат. Я была здесь чужой. И если бы не Вадим, то так бы чужой и осталась.
Я то и дело бросала взгляды на дорогу. Она вилась среди деревьев, обступивших дома. Асфальта в Члоу, наверное, не знали никогда, и какой дорога была первоначально, тоже не понятно. Скорее ее проложили стихийно, еще во времена царицы Тамары.
Прошло больше часа – Вадим не возвращался. Солнце пригревало все сильнее. Тень отступила, и мне изрядно напекло голову. Вздохнув, я поднялась и обошла клуб, надеясь найти более прохладное место. И с удивлением обнаружила, что там имеется еще одна дверь, гостеприимно распахнутая. А невысокое, в три ступеньки крыльцо недавно кто-то помыл, на нем еще не просохли влажные пятна. У порога лежало старенькое мокрое полотенце, видно, для тех, кто собирался пройти в клуб, чтобы аккуратно вытерли ноги, не наследили.
Интересно, подумала я, почему Вадим не сказал, что есть еще один вход в Дом культуры? Намеренно оставил меня одну, чтобы отлучиться по своим делам? Чего было шифроваться, мне ведь его дела неинтересны…
Я тщательно вытерла подошвы кроссовок и перешагнула порог. Длинный полутемный коридор уходил в глубь здания. Пахло старым деревом, пылью и… склепом. Как-то в Германии мы с Юрой побывали на экскурсии в старинном замке и спустились в склеп его родовитых хозяев. Сейчас на меня повеяло именно теми запахами – сырости, затхлых тряпок. И горьким – плесени.
Мне стало не по себе, но я постучала в косяк костяшками пальцами.
– Эй! Есть кто живой?
В глубине здания послышались шаги. Обрисовался светлый прямоугольник – проем двери. А на его фоне – тонкая девичья фигурка.
– Кто здесь?
– Простите, – смутилась я, не зная, как представиться, – мне бы в библиотеку… Почитать что-нибудь…
– Это вы?
Девушка подошла ближе. И я тотчас узнала ее.
– Сырма? – удивилась я. – А Вадим пошел искать дедушку по имени Гоча. Говорит, он охраняет клуб.
– Гоча – мамин отец, – улыбнулась Сырма.
Сегодня она не выглядела сердитой или испуганной. И на меня смотрела доброжелательно.
– У дедушки спина разболелась, и я попросила разрешения разобрать книги. Тут крыша в дождь протекла, некоторые книжки отсырели. Вот просушу их, подклею и буду читателям выдавать. Дожили, дети в глаза не видели литературу, даже ту, что по программе в школе положено читать, им учителя содержание пересказывают! А здесь книги мертвым грузом лежат.
– Ты – молодчина, здорово придумала! – искренне обрадовалась я за местную детвору. – А мне что-нибудь предложишь почитать?
– Проходите. – Сырма кивнула в глубь коридора. – Только осторожнее. Пол местами прогнил, и свет нельзя включать. Проводка очень старая.
– Жаль. А когда-то явно хорошее было здание, – сказала я, пробираясь вслед за Сырмой по узкому проходу между завалами старой мебели. – Кино, наверное, показывали, танцы устраивали, концерты…
– Я только уже не застала, – вздохнула Сырма. – А дедушка все время вспоминает, как хорошо раньше жили, когда Бесик в клубе работал. И смотры художественной самодеятельности проводили, и концерты для чаеводов. Агитбригады по кошам ездили, День урожая справляли. Бесик – мой дядя, мамин брат. Он на войне погиб.
– Вадим говорил о нем, только не сказал, что это твой дядя.
– Вадик хороший, – даже в полумраке я разглядела, что Сырма расплылась в улыбке. – Обещает клуб отремонтировать к зиме. Сейчас он всю технику отправил на ремонт моста. И бульдозеры, и кран, и трактор. Скоро к нему туристы поедут, как же без моста…
Девушка открыла дверь, и мы вошли в комнату. Я огляделась. Свет едва пробивался сквозь грязные стекла окна, затянутого ржавой решеткой. Но я все же заметила тень, метнувшуюся за стеллажи с книгами. Возможно, обман зрения, подумала я. Но краем глаза отследила опасливый взгляд, который бросила на меня Сырма, и поняла: совсем не обман зрения. В библиотеке находился кто-то третий. Тот, кого Сырма не очень хотела показывать мне. Что ж, у каждого свои тайны. Но признак хорошего воспитания – не совать свой нос куда не следует.
Я обратила взор на стеллажи. Боже, какое старье! Какие-то справочники по сельскому хозяйству, альбомы фотографий с партсъездов, собрание сочинений Ленина и даже толстенный том «Капитала».
Я подошла к конторке библиотекаря. На ней лежала книга, шикарное издание Шекспира середины прошлого века, в черном, с золотым тиснением переплете. Взяла том в руки и прочитала на открытой странице: «Ромео и Джульетта». И с удивлением посмотрела на Сырму.
– Это ты читаешь?
– Я, – смутилась та. – Интересно! Обычаи немного на наши похожи. Тоже кровная месть…
– А что, в Абхазии до сих пор существует кровная месть? – поразилась я и отложила книгу. – Я думала, пережиток прошлого.
– Пережиток, конечно, – тихо сказала Сырма и виновато улыбнулась. – Вы пройдите, посмотрите, тут есть хорошие книги. Я их все уже перечитала.
Ознакомительная версия.
