Она изучила свое тело в зеркале ванной. «Мне не помешает сесть на диету», — подумала Линда. Ее ноги были хорошей формы, но бедра немного располнели. Талия осталась узкой, а крупные, полные груди — упругими.
Она надела черный пеньюар. Он соблазнительно облегал тело; Линде понравилось, как она выглядит. Она наложила на лицо легкий макияж и причесалась. Потом выключила телевизор и включила стереопроигрыватель. Синатра значительно приятней дурацкой комедии положений.
Декорации готовы, один из исполнителей — тоже, на часах — около девяти. Не помешает выпить бокал вина, решила Линда. В холодильнике стояла бутылка красного, Линда отправилась за ней.
Прошел час. Вино было выпито, Синатра смолк; Линда сменила черный пеньюар на нечто более теплое. Снова включив телевизор, с мрачным видом устроилась перед ним и стала смотреть старый фильм.
Она все же опьянела. Пустота дома угнетала ее. Где же Дэвид? Он обещал приехать к девяти часам. Если он решил задержаться, то мог бы позвонить и предупредить ее. А что, если он попал в автокатастрофу? Вдруг он лежит сейчас с тяжелой травмой или даже…
Точно в ответ на ее мысли зазвонил телефон. Сначала раздался деловитый голос девушки-секретаря, затем — Дэвида. Он явно торопился.
— Слушай, я застрял с этими людьми. Из Лидса мне пришлось поехать в Манчестер, я выпил. Не хочу рисковать и возвращаться сейчас назад; погода отвратительная. Я выеду рано утром и буду дома к восьми.
— Но, Дэвид, я ведь жду тебя. — Она старалась говорить приветливо. — Почему ты не позвонил мне раньше? Уже почти десять, а ты обещал быть дома к девяти.
— Я не могу больше говорить, объясню все утром.
Линда внезапно взорвалась:
— Плевать на завтрашний день. Обо мне ты подумал? У меня получился кошмарный уик-энд, я весь вечер прождала тебя дома, а ты даже не потрудился позвонить. Если бы я знала, то пошла бы в кино или еще куда-нибудь. Ты просто эгоист, и я не могу…
— Тут рядом люди, увидимся завтра, — сухо, бесстрастно произнес Дэвид. — Пока.
Линия отключилась. Мгновение Линда сидела, пытаясь совладать с душившим ее чувством обиды и разочарования. Он положил трубку, не дождавшись, пока она, Линда, попрощается с ним.
Наконец она опустила трубку, чтобы тотчас поднять ее. Длинные гудки показались ей очень громкими. «Я выпила слишком много вина», — подумала она. Наконец из трубки донеслось «алло», и Линда услышала свой голос:
— Алло, Пол, это Линда Купер. Я насчет той вечеринки…
Дэвид и Клаудия вернулись в квартиру девушки к четырем часам. Клаудия жила в доме, расположенном на окраине Найтсбриджа. Квартира находилась на верхнем этаже здания с садом на крыше. Дэвид удивлялся, как она может снимать такие апартаменты. Вся мебель была новой и явно дорогой; Клаудия располагала огромным гардеробом. Она была актрисой и фотомоделью; Дэвид знал, что лишь большой успех в этих профессиях обеспечивает высокие доходы. Положение Клаудии не соответствовало ее расходам и стилю жизни. Дэвид размышлял над этим и не находил убедительного объяснения. В конце концов он решил, что у нее, вероятно, есть богатый отец, хотя это не вязалось с той информацией, которой он располагал.
По словам Клаудии, она покинула родительский дом в пятнадцатилетнем возрасте. Пять лет тому назад девушка прибыла в Лондон с твердым намерением стать кинозвездой. Сейчас она была двадцатилетней красавицей, игривой и сверкающей, как шампанское. Но она так и не стала кинозвездой.
Дэвид знал ее только три недели, за это время они встречались двенадцать раз. Она всегда была доступна, похоже, в ее жизни не было другого мужчины. Она спокойно относилась к тому, что он женат, не выражала своего недовольства этим обстоятельством, как могла поступать на ее месте другая женщина. Она никогда не заговаривала с ним о деньгах. Он знал, что она рекламирует мыло «Прекрасная нимфа», но другой работы у нее не было. Дэвид решил, что ему следует узнать о Клаудии побольше. Возможно, она нуждается в деньгах, но стесняется признаться в этом.
Он сам заговорит об этом.
Когда они вошли в квартиру, Клаудия принялась торопливо и бестолково наводить там порядок, убирать постель. Она не любила заниматься домашним хозяйством. Каждый день, кроме уик-эндов, к девушке приходила домработница. Увидев гору грязной посуды на кухне, Клаудия притворно ахнула.
Дэвид последовал за ней на кухню.
— Я куплю тебе посудомоечную машину, — сказал он, обнимая Клаудию за талию. Она, засмеявшись, повернулась к нему.
— Ты, конечно, шутишь. Посудомоечная машина. Какой ужасный подарок! Нет уж, спасибо, я предпочла бы нечто более романтическое.
— Что ты хочешь? Завтра отправимся за покупками.
— Дай подумать. Я хочу «Феррари», пару норковых шуб, много бриллиантов, роскошные апартаменты в Нью-Йорке и виллу на Ривьере!
Клаудия рассмеялась.
— Тебе это по карману?
— Я спрашиваю серьезно. Тебя устроит норковая шубка? Пойди и закажи ее завтра.
Поглядев на него, она закусила губу.
— Норковая шубка — это чудесно. Но если ты хочешь, чтобы она была у меня, сделай мне сюрприз сам, избавь меня от хлопот с заказом. Я обожаю сюрпризы.
Он усмехнулся.
— Значит, это будет сюрпризом. «Не сейчас ли подходящее время завести разговор о ее финансовом положении», — подумал Дэвид и решил, что лучше сделать это позже, когда они лягут в постель.
— В какое время сегодня ты превращаешься в Золушку? — внезапно спросила Клаудия.
— Я должен уйти в половине девятого. — Дэвид погладил ее волосы, — Но я всегда могу задержаться, если, меня что-то соблазнит.
Негромко рассмеявшись, она стянула с себя свитер.
— Вторая серия начинается. Посмотрим, представляю ли я для тебя соблазн!
Позже, взглянув на часы, Дэвид с изумлением обнаружил, что уже далеко за девять. Клаудия спала рядом, ее длинные волосы закрывали лицо, косметика потускнела и размазалась по лицу. Одежда валялась на полу по пути от кухни до кровати. Словно почувствовав, что Дэвид смотрит на нее, она открыла глаза, потянулась и довольно простонала.
— Ты похожа на кошку, — заметил он, — иногда — на невинного домашнего котенка, иногда — на порочную, гулящую кошку.
— Это мне нравится. Я уже представляю, как через много лет рассказываю кому-то: «У меня был один мужчина, который говорил мне, что я похожа на кошку, иногда…»
Он зажал рукой ей рот.
— Не говори так. Не будет никаких других мужчин. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. — Он сам удивился своим словам, неожиданно произнесенным вслух.
— Знаешь, просто поразительно, — сказала она, — с какой легкостью делают предложения женатые мужчины. Наверно, им легко говорить это, потому что они чувствуют себя защищенными; они знают, что могут бросать эту наживку без страха попасть в ловушку. Выходи за меня замуж, дорогая, только пусть это останется тайной для моей жены!
