Разбрызгивая грязь во все стороны, на стоянку въехал джип, измазанный по самую крышу. Двое молодых парией, громко обсуждая предстоящую рыбалку, принялись выгружать из багажника свое снаряжение. Они шумно протопали вниз по ступенькам и скрылись из виду.
– Продолжай, – обратился Ник к брату.
– К несчастью, Пэм не выжила.
– Боже! – Холод сковал сердце Ника.
– Мгновенная смерть. В катастрофе пострадал еще один автомобиль – грузовик, ехавший навстречу «Мерседесу». Водитель – Чарлз Биггс – в тяжелом состоянии. Он провел шестнадцать часов за рулем. Ходят разговоры, что он принимал метадон или что-то в этом роде, но точно ничего сказать нельзя. Полиция пока молчит. Может быть, он уснул за рулем – кто знает? Ответить может только сам Биггс, но он в реанимации. Обожжено шестьдесят процентов тела, серьезные внутренние повреждения. Просто чудо, что он еще держится. Но никто не надеется, что он выживет.
Ник смахнул с лица дождевые капли и взглянул в сторону моря.
– А Марла выжила.
– Если ее нынешнее состояние можно назвать жизнью.
Теперь и Нику захотелось курить. Он засунул руки глубоко в карманы куртки и напомнил себе, что брату верить нельзя. В детстве старший и более сообразительный Алекс находил особое удовольствие в том, чтобы оставлять младшего братишку в дураках. Сколько раз Ник страдал от трюков брата – не сосчитать! И подозревал, что с тех пор их отношения не намного изменились.
– Значит, этот парень уснул за рулем, и грузовик вылетел на полосу Марлы?
– Это одна из версий. – Алекс глубоко затянулся. – Полиция и страховые компании расследуют это дело. Машины не столкнулись – по крайней мере, так угверждают детективы. «Мерседес» скатился с дороги в одну сторону, грузовик – в другую. Оба автомобиля проломили ограждение и покатились вниз по холму, но грузовик взорвался прежде, чем шофер успел выпрыгнуть из кабины.
– Черт! – приглушенно выругался Ник. – Бедняга! Алекс кивнул в знак согласия.
– Детективы облазили всю округу, допросили всех, кого могли. Теперь ждут, пока очнется Марла. – Он устремил хмурый взгляд на бьющиеся о берег волны. – Если это она выехала на встречную полосу, думаю, ее могут обвинить в убийстве по неосторожности. Надо бы просмотреть соответствующие законы – но, честно говоря, я об этом еще толком не думал. Все это... ну, словом, сущий кошмар. Всем нам сейчас очень тяжело.
Вот этому Ник поверил. Раз Алекс обратился за помощью к нему – значит, дела и в самом деле хуже некуда. Черт побери! Морщась от текущих по лицу дождевых капель, Ник открыл дверцу своего пикапа, залез внутрь, нашел под сиденьем упаковку пива, вытащил из пластика одну банку и бросил Алексу, а вторую открыл для себя.
– Если Марла выживет...
– Если, Алекс? Если?! Да Марла – самая сильная и целеустремленная женщина из всех, кого я знаю! Разумеется, выживет. Не хорони ее раньше времени, черт побери! Она все-таки твоя жена!
Невысказанные обвинения повисли в воздухе. Вместе с воспоминаниями, которым лучше не давать ходу, – чувственными, соблазнительными, живыми, как сама жизнь. В горле у Ника запершило, словно он наглотался пепла. Мокрый ветер хлестнул по щекам. Ник поспешно поднес к губам банку пива и сделал большой глоток. Рядом тихонько заскулил Крутой.
Однако запретные мысли уже вырвались из темницы, где, были заточены много лет, и по знакомой дорожке рванулись напрямик к жене брата. К красивой женщине со звонким смехом и озорным огоньком в глазах. Ник слышал, как мягко бьются о причал волны, слышал гул машин на шоссе, слышал глухой рев прибоя и пронзительные крики чаек – но все эти звуки заглушал стук его сердца.
Ник кивнул брату, чтобы тот продолжал. Сделал еще глоток, тщетно пытаясь изгнать из головы Марлу. Дождь струился по лицу, капал с ресниц, с носа, с подбородка.
«Может быть, предложить Алексу сесть в машину?» – подумал Ник, но тут же решил, что не стоит.
– Так вот, если Марла выживет, не исключена вероятность, что она потеряет память – частично или даже полностью. Странная штука эта амнезия. Есть в ней что-то... мистическое.
Алекс выпустил струйку дыма. Он весь промок: каштановые волосы слиплись, с плаща текла вода, дорогие кожаные ботинки насквозь пропитались мокрой грязью, но Алекс как будто этого не замечал.
– Боже мой, Ник, видел бы ты ее сейчас! Или нет. Может быть, лучше не стоит. – Голос Алекса дрогнул: он с такой яростью втянул в себя табачный дым, что на кончике сигареты вспыхнул тусклый красный огонек. – Ты ее не узнаешь. Боже правый, я не узнал, а ведь мы пятнадцать лет прожили вместе! – Он выдохнул дым, открыл пиво и сделал большой глоток. – Она была такая красавица... ну, ты помнишь. – И голос его надломился, словно от невыносимой боли.
Но Ник по-прежнему был настороже. Потягивая пиво, он старался изгнать из мыслей образ женщины, едва не разрушившей его жизнь. Он смотрел на подвесной мост, соединяющий два берега в узком перешейке залива, но, несмотря на все свои усилия, видел только Марлу, прекрасную Марлу, полную жизни, смеха и огня.
– А все остальное, не считая памяти, останется при ней?
– И не считая того, что выглядеть она теперь будет по-другому?
– Неважно.
– Для нее – важно.
– На пластическую операцию тебе денег хватит, – фыркнул Ник. – Я имею в виду, сможет ли она двигаться, ходить, словом, жить нормальной жизнью.
– Этого никто не знает.
– А память к ней постепенно вернется? Алекс дернул плечом и устремил взгляд в море.
– Надеюсь, что да.
На краткую долю секунды – миг меж двумя гулкими ударами сердца – Ник ощутил слабый укол жалости к жене брата.
– Время покажет.
– Так всегда говорят.
– Но такой, как прежде, она никогда уже не будет.
– Жалость какая! – саркастически заметил Ник, разглядывая грязь под ногами.
– Да, – ровным голосом ответил Алекс.
Ник допил пиво, смял банку в кулаке и бросил в багажник. Перед глазами снова возник запретный образ. Алекс не преувеличивал: Марла Эмхерст Кейхилл и вправду была красавицей. Сногсшибательной. Дерзкой. Сексуальной, как сам дьявол. Шелковистая кожа, огнем вспыхивающая под мужскими пальцами, соблазнительная улыбка, способная устыдить Мэрилин Монро. Да, Марла знала, как войти в плоть и кровь мужчины. На годы. Может быть, навсегда.
Ник резко обернулся:
– Переходи к делу, Алекс. Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Потому что ты – член семьи. Мой единственный брат.
– Придумай что-нибудь получше.
– Я думал, ты захочешь об этом узнать.
