Ознакомительная версия.
Сосредоточься. До двери всего три шага…
– Верно, – согласилась она. – Я вообще не хочу с вами разговаривать.
– Однако вы не в том положении, чтобы отказаться.
– Это спорный вопрос.
Фарн засмеялся:
– Хотите поспорить?
– Нет, – ответила Меррин. – Я хочу уйти.
Фарн покачал головой:
– Я могу сдать вас за взлом на Боу-стрит.
– В этом случае вы уже никогда не получите от меня объяснения.
– Это верно. – Фарн пожал широкими плечами. – Тогда мне не остается ничего другого, кроме как удерживать вас здесь, пока вы не скажете правду.
Меррин огляделась. Он хочет держать ее пленницей в своей спальне? Огромная кровать, такая широкая, такая манящая. Она вспомнила гладкую прохладу простыней и податливую мягкость матраца. На миг ей представилось, как обнаженный Гаррик укладывает ее в эти мягкие шелковые объятия, прикасается к ее обнаженной коже, ласкает… Она перевела взгляд с постели на Гаррика. Он поднял брови, и Меррин залилась краской. Ей показалось, что пылают не только щеки, но и все ее тело.
– Вы могли бы скоротать время за своей книгой, – мягко произнес он и протянул ей «Мэнсфилд-парк».
– Спасибо.
Девушка взяла книгу, но Гаррик не отдал ее. Меррин дернула за нее, но, поскольку он держал ее крепко, сама подлетела к нему. Их пальцы, сжимавшие обложку, почти соприкасались – ее тонкие и белые, его сильные и загорелые. Она вспомнила, как он касался ее щеки, и закрыла глаза, почувствовав пробежавший по телу озноб.
Гаррик сделал шаг, и они оказались совсем близко, почти вплотную друг к другу. Гаррик нахмурил брови, его глаза полыхнули из-под черных бровей. Он наклонился к ней и осторожно принюхался, словно к цветку.
– Колокольчики, – пробормотал он. Потом покачал головой, еще раз втянул носом воздух и недоверчиво посмотрел на нее. Его глаза сузились и потемнели. – Вы спали на моей кровати? – требовательно спросил он.
– Я… – У Меррин пересохло во рту, в голове образовалась совершенная пустота. – Да, у меня… – Она облизнула губы и почувствовала привкус пыли.
Фарн опустил взгляд к ее губам и застыл. Его глаза потемнели.
– Какая необычайная близость, – пробормотал он.
Меррин никогда не целовали, но где-то в глубине души она знала, что в следующее мгновение Гаррик Фарн ее поцелует. Она видела в его глазах неудержимый огонь и не могла отвести взгляда. Сердце ее билось как молот.
Гаррик преодолел оставшееся расстояние и коснулся губами ее губ. Мягко-мягко, почти невесомо, но очень нежно, пробуждая в ней неистовый жар. У нее закружилась голова. Она вдохнула его мужской запах и едва устояла на ногах. У нее тряслись коленки, все тело горело от ощущений, которых раньше она никогда не испытывала. Меррин тихо ахнула.
Гаррик ошеломленно отпрянул, а Меррин воспользовалась моментом. Она выхватила у него «Мэнсфилд-парк» и стукнула книгой по голове. Переплет треснул, страницы полетели во все стороны. На мгновение Гаррик потерял ориентацию, а Меррин только этого и ждала. Она ринулась к двери и в мгновение ока оказалась в коридоре. Увидев торчащий снаружи в замке ключ, повернула его.
А затем со всех ног кинулась прочь.
– Поинтер, – произнес Гаррик следующим утром. Он сидел за письменным столом отца. – Как ты думаешь, в этот дом можно вломиться? Насколько он уязвим для грабителей?
– В чем дело, ваша светлость? – В голосе дворецкого послышалось легкое беспокойство.
– Вчера вечером я обнаружил в своей спальне одну странную особу, – пояснил Гаррик.
– Леди Гарриет… – начал было дворецкий.
– Ах да, – вспомнил про нее Гаррик. Он отослал Гарриет вместе с ее компаньонкой к своей матушке в загородное поместье. Учитывая, что вдовствующая герцогиня в ближайшее время будет пребывать в глубоком трауре, это показалось ему достаточным наказанием для столь неразборчивой распутницы, как леди Гарриет. – Поинтер, умоляю, больше не подпускай ко мне леди Гарриет, – предупредил он. – Ни при каких обстоятельствах.
– Конечно, ваша светлость. – Дворецкий выглядел расстроенным. – Я пытался остановить леди, но она была подопечной вашего покойного отца и настаивала на своем.
– Да, это точно, – отозвался Гаррик. – Леди Гарриет может быть очень настойчивой. Но я говорю о другой женщине…
Он остановился. Что он мог сказать?
«Я нашел у себя под кроватью женщину. Маленькую, синеглазую, ее глаза сияют как сапфиры, а волосы цвета белого золота, гладкие как шелк. От нее пахло колокольчиками. Я поцеловал ее, ощутив запах пыли и невинность, и возжелал, как никогда в своей жизни…»
Нет, он решительно не мог высказать Поинтеру свои истинные мысли. Подобным фантазиям нет места в жизни герцога, скованного по рукам и ногам обязанностями. Однако Гаррик невольно вздрогнул, вспомнив, как прикасался к губам девушки и как она тихонько ахнула при поцелуе. Как он внезапно осознал, что ему хочется схватить ее в объятия, уложить на постель и наслаждаться ее телом. Ему хотелось снова попробовать на вкус ее соблазнительный ротик и зацеловать до бесчувствия. Гаррик почувствовал, что снова возбуждается при одной мысли об этом…
Дьявол!
Поинтер откашлялся, и Гаррик вздрогнул.
– Ваша светлость…
– Да, Поинтер?
– Возможно, это была одна из служанок, ваша светлость, – с лукавым видом предположил дворецкий. – Я передам экономке, чтобы она приказала им больше вас не тревожить.
– Буду очень признателен, – кивнул Гаррик.
Он знал, что его «гостья» – не служанка. Она говорила с внутренней уверенностью, присущей леди, что бы она там ни сочиняла про уличную бродяжку. Сегодня утром он нашел в спальне еще одно свидетельство ее присутствия. Обугленные остатки письма на решетке камина. И еще леденец на палочке на комоде. А на полке платяного шкафа он обнаружил аккуратно свернутое женское белье. Это заставило его задуматься, сколько же времени она так бесцеремонно жила в его доме и спала на его кровати.
Поинтер выжидающе смотрел на него. Гаррик вздохнул.
– Возвращаюсь к первоначальному вопросу. Этот дом безопасен?
– Я проверю, ваша светлость. – Поинтер упрямо отрицал предположение, что он мог не позаботиться о его безопасности. – Если это все, то я, с вашего позволения, пойду, ваша светлость…
Гаррик понимал, что дворецкий смертельно оскорбился. За сегодняшнее утро они уже успели поспорить. Сразу после завтрака Поинтер предложил ему сходить в агентство и нанять больше слуг, чтобы заново открыть дом. Когда Гаррик ответил, что не собирается использовать этот дом как свой лондонский, Поинтер буквально взорвался от возмущения.
– Но, ваша светлость… – Дворецкий забылся настолько, что стал перечить. – Дом Фарнов это… венец вашего титула! Перо на вашей шляпе, символ вашего положения…
Ознакомительная версия.
