на самом деле УЗИ показало не меня, а, естественно, дочь Диланов, с которой меня перепутали, когда пришло время выписки из роддома.
То есть, проще говоря, Диланам в роддоме отдали не того ребенка — меня. Так я и оказалась в их доме.
Подмену заметили далеко не сразу. Лишь через десять лет, когда я и Хорас на семейном отдыхе подцепили какой-то вирус, нас отправили в больницу. Там врачи заметили какую-то странность с нашей кровью. Она была несовместима. Начались вопросы, а затем и тесты ДНК. В первую очередь выяснилось то, что мы с Хорасом не родные по крови.
Я прекрасно помнила то время. Как и то, что Генри и Айрис Диланы чуть не разругались, из-за подозрений в измене. Их внутренние конфликты исчезли ровно в тот момент, когда очередной тест показал, что я им обоим не родная по крови.
Тогда возник новый, отчаянный вопрос — где их настоящая дочь?
На ее поиски было потрачено много сил, времени и денег, но в итоге Айрис отыскали. Все это время она находилась в детдоме.
Уже этот период я плохо помнила. Он был слишком сумбурным, ведь весь мой мир в одно мгновение рухнул. Мама с папой оказались мне не родителями, а братья не братьями. Как ребенку, мне было тяжело, но, прожив десять лет в этой семье, я бы хотела остаться ее частью. Желала этого, как ни что другое. Называть только Генри и Айрис родителями, а этих пятерых альф — братьями. Я ни за что не променяла бы эту семью. Не желала другой.
Вот только, уже тогда я начала ощущать, что отношение ко мне постепенно менялось. На меня перестали обращать внимание и, если родители все же смотрели на меня, то делали это как-то странно. Братья тоже стали другими, но нечто такое я считала нормальным, ведь шел активный поиск родной дочери Диланов и все явно очень нервничали. Я — тоже. Мне хотелось, чтобы ее поскорее нашли.
Все окончательно рухнуло с появлением Алес. С тем моментом, когда ее забрали из детдома и привезли в особняк.
Я в тот день не находила себе места. Жутко переживала, но надеялась, что мы найдем общий язык. Подружимся, ведь, несмотря на трудности, все хорошо решилось. Теперь нас пятеро братьев и две сестры. А еще, я, как ее сестра, хотела абсолютно во всем ей помогать.
Услышав, что Алес привезли, я быстро спустилась вниз и увидела ее в холле. Невысокая, коротко стриженная и одетая в поношенную одежду. Наверное, я никогда не забуду того, как она в тот момент посмотрела на меня.
Родители обнимали ее и мама плакала. Я подошла к Алес и поздоровалась. Несмотря на взволнованность, дружелюбно улыбнулась, но папа сказал, что мне лучше уйти. Братья остались в холле и обступили сестру. Их никто не прогонял.
В тот вечер в мою спальню пришла гувернантка и сказала, что по приказу Генри и Айрис Диланов, ей нужно меня отвезти в одно место. Я беспрекословно послушалась. Хотела быть послушной. Не создавать родителям проблем лишними вопросами. Им и так сейчас эмоционально тяжело.
Я не знала, куда меня везут.
Как оказалось — в детдом. Трудно описать, что со мной происходило в тот момент. Я рушилась на части. Меня разрывало на куски и я разбивалась вдребезги. Громко рыдала и просила гувернантку позвонить родителям, но она просто отбросила мои ладони, которыми я за нее цеплялась и ушла.
В детдоме я многое осознала. В первую очередь то, что для меня понятие «семья» рухнуло. Оно, несомненно имелось, но уж точно не для меня. Еще я поняла каково это быть ненужно и, как бонус, осознала, что такое боль.
В детдоме меня часто били. Наверное, каждый день. Здешние обитатели не любят тех, от кого пахнет домом и к таким детям особое отношение, которое я на себе ощутила сполна. У меня отбирали еду, мои вещи топили в туалете и выбрасывали в мусорные баки. К тому же воспитатели для своих дочерей забрали ту одежду, которую вместе со мной привезли в детдом. Все мои красивые платья и наряды. Вместо них мне выдали поношенное, порванное и не подходящее по размеру.
Диланы опять появились, когда мне было уже почти одиннадцать. Они извинились и сказали, что совершили ошибку и что хотят опять забрать меня в свой дом, ведь, несмотря на то, что я им не родная, я долго была их дочерью.
Так я опять появилась в их доме. Исхудавшая и побитая.
Но этот дом уже не принял меня так, как раньше.
Альфы всегда отличались от обычных людей. У них во многом преобладают инстинкты. И, учуяв в Алес то, что во мне не было, а именно — родную кровь, они быстро приняли ее к себе. Она стала дорогой, единственной дочерью и обожаемой сестрой. Ее на руках носили и все предоставляли. Относились исключительно, как к принцессе и оберегали. Возможно, таким образом, еще пытались искупить те десять лет, которые она провела в детдоме и она довольно быстро расцвела.
Я же тут стала считаться чем-то сродни паразита. А еще той, по чьей вине у Алес было отобрано детство. Даже родители, которые пытались сделать меня частью семьи, больше никогда не относились ко мне так же, как и раньше. Но я все понимала и на чужое не претендовала. Была благодарна за то, что меня забрали из детдома, ведь иногда мне казалось, что, еще немного и меня там убьют. Или, как минимум, значительно покалечат. Я там чаще бывала в медпункте, чем в классах.
Еще раз умывшись водой, я вернулась в спальню и легла на кровать. Еще долго слышала голоса братьев и смех сестры, доносящиеся в мою комнату с улицы.
До наступления рассвета я еще несколько раз просыпалась. Хотела утянуть с собой в кровать планшет, но не могла даже толком открыть глаза.
В какой-то момент я все же смогла это сделать, но прежде всего решила сходить на кухню за водой. Когда я спустилась в холл, услышала голоса и поняла, что братья и сестра еще не спали. Они находились в бильярдной.
Стараясь не шуметь, я взяла воду, после чего тихо вернулась в свою спальню. В полной темноте я утянула с кровати подушки и положила их на пол. Умостившись на них, взяла планшет. Хотела поработать.
Я не знала насколько это вообще можно назвать работой. Я просто
