— Не такая — это какая?
— Не жертва. Вряд ли ты будешь долго терпеть рядом нелюбимого.
— Да тьфу на тебя, Саш! Дождешься у меня, придется партнера менять.
— Все-все, я просто хотел подытожить.
— Подытожить он хотел… Смотри, я тебя предупредила…
Сашка поднял руки, будто сдаваясь, но я-то знала, что как-нибудь он снова не выдержит и привяжется. Он из таких людей, у которых если семечко в голову упало, обязательно прорастет. И тогда беги от вопросов, Алиса, как черт от ладана.
В самом деле что ли сменить партнера?! Или даже клуб…
* * *
О моих танцах с симпатичным блондином Богдану, конечно же, давно доложили. Еще в первый день, когда нас поставили в пару.
Оправдываться мне было не за что, поэтому я спокойно объяснила мужу, что этот мальчик всего лишь мой партнер.
Ну как спокойно… делала вид, конечно, что не волнуюсь. Старалась держать голос, не давая ему задрожать. Незаметно впивалась ногтями в подушечки ладоней, чтобы только не упасть в обморок от ужаса. Чего я только не представляла, ожидая самой ужасной реакции Вертелецкого. И внутренне сжималась от одного его взгляда. Я даже похоронить себя успела мысленно.
Не передать словами как муж тогда хохотал. Видимо слово партнер его так рассмешило.
Смеялся он долго, вытирая выступившие на глазах слезы.
Я выдохнула и, как оказалось, зря.
Вертелецкий неожиданно, как он всегда это делал, быстро подошел к шкафу, достал из него плетку и помахал ею в воздухе, отчего я тут же сжалась, правда стараясь все же не показывать своего страха. Сразу вспомнились избиения в детстве, и мысль об этом казалась просто невыносимой и ужасной. Такого позора я точно не выдержу.
— Ты не можешь…
— Почему же? — приближался медленно, словно хищник. Смотрел прямо в глаза.
— Не посмеешь! — выкрикнула я, сжимаясь в комок.
— Уверена? — смешок и свист плетки в воздухе.
— Дядя… вы были друзьями!
— Но его уже нет. Зато есть я — твой муж. И ты обязана меня уважать, дрянь! — злость в голосе перешла на звериный рык. Глаза полыхнули огнем и тут мне по-настоящему стало страшно. Так, как никогда прежде.
— Я. Никогда. Тебе. Не. Изменю. — Буквально по слогам произнесла я.
Плетка вновь со свистом рассекла воздух в каких-то паре сантиметров возле моего лица.
Богдан хищно скалился.
— Обещаю, что тебе не придётся ни о чем беспокоиться, — сказала тихо, но твердо, чтобы у него и капли сомнений больше не возникло.
Плетка отправилась в шкаф, а Богдан, решив, что достаточно запугал меня, что, кстати, так и было, расслабил ремень на брюках и поманил меня пальцем.
— Иди сюда…
Глава 4
— А ты помнишь, как дядя Вася застал нас за просмотром фильмов для взрослых? — Юлька от души веселилась, предаваясь воспоминаниям под вторую бутылку вермута.
Я, давясь смехом, икнула.
Мы третий час сидели на маленькой, но такой уютной кухне подруги, и обсуждали все на свете. Лысый длинноносый Миша, мой вечный охранник от меня же самой, сладко сопел в гостиной, убаюканный фирменным Юлькиным чаем со снотворным.
Юлька — подруга детства, не так давно переехала в Москву за длинным рублем, но пока дела у нее шли неважно. Устроившись по профессии поваром в захудалую кафешку на самой окраине, Юлька мечтала о принце и больших бабках. Сюда же она приезжала в отпуск, оттого наши встречи были все реже и реже, а взаимопонимания все меньше и меньше.
— Эх, Лиса… вот повезло тебе все же, — завела она свою вечную пластинку, и у меня тут же свело зубы.
Ну да, кончено! Да на кой черт мне такое везение… знала бы она. Хотя… с таким характером Юлька бы выжала по максимуму из Вертелецкого и самого факта замужества за бандитом.
— Много ты понимаешь, — скривилась я и разлила остатки вина по бокалам.
— Да уж не меньше твоего, — съязвила подруга. — Ну вот скажи, что тебя все время не устраивает, а? Да на твоем месте любая была бы счастлива.
— С удовольствием уступлю это самое место.
— Ну и дура ты, Лиса! Как сыр в масле катаешься, горя не знаешь. Вначале дядя, теперь вот этот… Да у тебя вся жизнь — малина, а ты все недовольная…
Я зло чертыхнулась и решила, что на этот раз точно обижусь на подругу. Как Москва-то ее научила. Знает ведь, лучше всех знает про мою жизнь, и все равно не понимает.
Юлька прекрасно осведомлена, что, когда мне было десять, мои родители и младший брат погибли. Авиакатастрофа, в выживших не оказалось. Погибли все двести двадцать человек, в числе которых была и моя семья.
Мы должны были лететь все вместе на отдых в Турцию, но перед самым отлетом я неожиданно заболела, и бабушка предложила маме оставить меня с ней. Я тогда очень сильно обиделась на родителей и решила, что никогда их не прощу и вообще не буду с ними больше разговаривать.
Никогда.
А через неделю они не вернулись. И никогда больше не вернулись. И я действительно никогда больше с ними не разговаривала.
Я сдержала свое обещание…
Бабушка, моя любимая и славная бабушка, так и не смогла пережить вот это вот все — потерю дочери и внука, и умерла через каких-то пару месяцев во сне.
Так я осталась одна и меня отправили в детский дом, где я промучилась почти год. И тогда, помнится, я ужасно злилась на всех них.
И если родителям хоть как-то еще прощала уход, то бабушке не могла.
Зачем, зачем она бросила меня одну? Эта мысль не давала спокойно есть, спать, жить. Она лишила покоя. Я стала озлобленная на весь свет. У меня ничего и никого не осталось. Одна, одна на всем свете.
Можно ли так выжить?
Не знаю, надо ли говорить, что это был один из самых худших периодов в моей жизни. И мало того, что я в один миг потеряла всех самых любимых людей, всех тех, кто заполнял всю мою предыдущую жизнь, всех, без кого жизнь стала пустой, так еще и оказалось вдруг, что дети в детском доме были отнюдь не дружелюбными и добрыми.
Именно тогда нас и свела судьба с безбашенной оторвой Юлькой — моей почти одногодкой и такой же сиротой, как и я.
Правда, в отличие от моих, Юлькины родители погибли по собственной глупости. Выпили как-то технический спирт и один за другим отошли в мир иной. Бабушка её также прикладывалась к бутылке, а потому девочку решили отдать в приют.
Когда мы встретились, она находилась там уже два года. Мне десять, ей одиннадцать — обе сильно отличались от других ребят. Все остальные с рождения по детским домам, а мы всю жизнь прожили в семье. Правда я еще больше отличалась от них. Я в тот момент была единственной, кто всю свою жизнь прожил в достатке и любви, будучи ребенком благополучных родителей.
Надо ли говорить, что отношение к нам было ну очень негативное. Сколько раз меня били, сосчитать не берусь, но те ощущения запомнила сразу и надолго, а потом так же быстро попыталась вытравить их из своей памяти. И вроде бы получилось, до недавних пор я и не вспоминала их.
В общем жизнь моя в определенный момент дала страшный крен и не обещала стать прежней, но…
Вначале в ней появилась Юлька. Появилась феерично, с криками и матами набросилась на обижавшую меня девчонку и укусила её за ухо. Началось что-то невообразимое, и воспитателям с боем пришлось разнимать наш орущий клубок, чтобы, наконец, растащить по углам.
Победителями мы не вышли. Выдранные волосы, пара фингалов под глазами и Юлькин сломанный нос — тому свидетели. Но я была ТАК счастлива, что редко потом, когда еще испытывала похожее чувство.
Я, наконец-то, оказалась не одна. У меня, наконец-то, кто-то появился. Я готова была расцеловать её, одарить чем угодно, но у меня ничего не было. Поэтому подарила ей свою дружбу. Так мы и держались, пока в моей жизни не случилось очередное чудо.
Чудо звали дядей Васей и был он маминым двоюродным братом. В детстве они были очень дружны и оттого он, узнав о моей сиротской судьбе, решил немедленно взять надо мной опеку. Немедленно конечно же не вышло, поэтому я и куковала десять месяцев в детском доме. Уехав, я еще долго вспоминала подругу, писала ей письма, но ответ никогда не получала.
