— Ладно, уговорили, — сказала я, отсмеявшись. — Завтрашний вечер вполне годится для чего угодно. И как это будет выглядеть в плане встречи?
— Элементарно. Как стемнеет — зайду за вами, адрес знаю. Постарайтесь к этому времени быть уже дома.
— Вряд ли я буду одна по вечернему городу бегать.
— Кемер — это не Москва, в нем и глубокой ночью можно в бриллиантах по улицам в одиночестве разгуливать. Тут, в принципе, даже не воруют, разве что на базаре могут обсчитать, ну, так это — святое. Они берегут туристов, это же верный кусок хлеба, а сезон вообще весь год кормит. Ну, значит, завтра после восьми. Форма одежды парадная. Заметано?
— Заметано, — протянула я ему руку для прощального пожатия.
Тут Алексей меня сильно удивил: руку он мне поцеловал, причем не без изящества. Что-то в его, как бы он сам выразился, «показаниях» не срасталось. Милиционеры, даже подполковники, руки дамам обычно не целуют. И в рестораны не приглашают: наоборот, норовят сами в гости напроситься, причем непосредственно в вечер знакомства. Куют, то есть железо, не отходя от кассы. В общем, если он и «мент», то неправильный и нестандартный. Впрочем, какое мое дело! А до завтра еще надо дожить. К тому же вдруг произойдет невероятное и мой драгоценный прилетит уже завтра. Вот будет интересно! Он приезжает, а дорогая подруга закатилась в кабак с первым же встречным мужиком. Ничего, в другой раз трижды подумает, прежде чем нарушать обещания и отпускать подругу одну в неведомую даль.
Мы с Алексеем разошлись по своим машинам и через три минуты я уже наслаждалась несколькими приятными вещами сразу. Во-первых, в машине был кондиционер, и ощущение липкого жара, охватившее меня при выходе из здания аэровокзала, бесследно исчезло. Во-вторых, предусмотрительный Одан предложил мне запотевшую от холода банку пива и жестами показал, что курение в салоне машины отнюдь не возбраняется. Ну и, наконец, я напрасно была предубеждена против ночных экскурсий. Дорога была достаточно ярко освещена, шоссе — абсолютно гладкое, где-то вдали темнели горы, но не пугающе, а скорее романтично.
В общем, я наслаждалась ночным пейзажем: дорога долгое время шла параллельно морскому берегу, над морем висел ярко-желтый серп луны и во все стороны от него небо было буквально усеяно звездами. В жизни не видела подобной красоты и только теперь поняла Ахматову, которая назвала месяц «алмазной фелукой». Тут он действительно был похож на драгоценную восточную лодку, плавно скользящую по волнам. Дух захватывало от такого зрелища, только ради этого можно было терпеть весь кошмар перелета. А помимо этого где-то высоко-высоко в горах я углядела горсточку ярких огней и, показав на нее Одану, спросила, мобилизовав свой скудный запас «хох-дойча»:
— Вас ист дас?
Однан ответил довольно длинной фразой, из которой я поняла только два слова «ресторан» и «высоко» (вот где пригодилось знание выражение «хенде хох!»). Из чего я сделал вывод, что там, на огромной высоте, размещается какой-то кабак. Интересно, много ли охотников забираться туда на машинах, и как они доставляют провизию? Впрочем, их проблемы, не мои.
Час в машине — это много или мало? В Анталии для меня он пролетел, как один миг, очнулась я тогда, когда автомобиль въехал в ярко освещенный и совсем не безлюдный, несмотря на поздний час, город. Уличные кафе полны людей, многие магазины еще работали, гуляющие весело гомонили. Да, пожалуй, в таком городе ночью не страшно, скорее, наоборот. Я вспомнила жутковатый центр родной столицы, совсем страшные безлюдные ночные окраины и мысленно поблагодарила того, кто дал мне возможность хотя бы две недели провести в другой обстановке.
Машина немного покрутилась по нешироким улицам и остановилась в переулке возле нового жилого дома. С другой стороны высилась темная масса какой-то новостройки. Я понадеялась, что окна моей квартиры все-таки будут выходить в другую сторону. И ошиблась совсем ненамного.
Одан, беспрерывно что-то объясняя, помог мне поднять сумку на третий этаж, отпер дверь одной из двух выходящих на площадку квартир и широким жестом вручил мне ключ. Но не ушел, а зашел вместе со мной — и очень правильно сделал. Без его в полном смысле слова наглядных объяснений я бы сама не скоро отыскала выключатели, регулятор кондиционера и прочие бытовые подробности. Наконец, он откланялся, а я занялась уже самостоятельным обследованием помещения. И чем дольше я с ним знакомилась, тем яснее понимала, что две недели проведу если не в сказочных, то в совершенно потрясающих условиях.
В наши традиционные московские стандарты эта квартирка никаким боком не вписывалась. Сразу за входной дверью начиналась гостиная: огромная комната, уставленная мягкой мебелью, устланная коврами с телевизором, музыкальным центром и даже компьютером на каком-то подобии стола. В одной из стен была ниша, которую я сначала приняла за зеркало, но которая при ближайшем рассмотрении оказалась сквозным проемом в кухню. Там тоже было все, о чем только можно мечтать: холодильник, плита, посудомоечная машина, стиральная машина, полный комплект посуды, которой хватило бы на дюжину гостей. Я открыла холодильник и ахнула: ассортимент напитков, закусок и даже каких-то непонятных пока коробочек и пакетиков мог потягаться с любым московским мини-маркетом.
Из гостиной две двери вели в спальню и ванную комнату. Но вот в последней шику было поменьше. То есть ванны, как таковой, там не стояло, а душ был устроен просто в выложенной кафелем нише. Остальные удобства тоже присутствовали, но даже для видимости не отделялись никакой занавеской. Ну, а спальня — она и в Турции спальня: кровать во всю комнату, зеркальный шкаф во всю стену и туалетный столик у окна выходящего… черт побери, конечно, на стройку!
Тут меня посетила догадка, что такой вид открывается и из гостиной. Я вернулась туда и открыла стеклянную дверь, надо полагать, на балкон. Шагнула наружу — и ахнула вслух.
Это был не балкон, а небольшая, метров эдак десять терраса с двумя креслами-шезлонгами, столиком и невероятным количеством цветов и растений. Но ахнула я, конечно, не от этого: передо мной открылся сказочной красоты вид на море. Точнее, на бухту, на берегу которой расположился город. Справа сверкал огнями отель, перед которым явно был приличных размеров бассейн, а еще чуть подальше — сотни огоньков, происхождение которых я определить пока затруднялась. Но горизонт был заполнен морем, абсолютно на данный момент спокойным, по которому бежала золотистая дорожка месяца. Сон Шехерезады. Тысяча вторая ночь — и я в самом центре этой фантасмагории. Только ради этого вида стоило так мучиться в самолете…
