Он сел так прямо, как если бы внутри у него был железный прут, и сообщил ледяным тоном:
— Избавьте меня от этой клоунады. Вот мои документы.
Я взял бумажку, которую он мне протянул, и обнаружил, что это половина стокроновой купюры. Достал из своего бумажника вторую половину, сложил и вопросительно посмотрел на Грэхема-Бухнера:
— Ну, с первого взгляда все в порядке. Чем могу служить?
— Посылку, — потребовал он.
— Вы же знаете… — сокрушенно покачал я головой.
— Что именно? — нахмурился он.
— Что посылки у меня нет. Уже нет.
Его усы дернулись, а взгляд оледенел.
— Я же сказал, довольно балагана. Посылку.
— Черт побери! — взорвался я. — Да вы же все видели сами!
— О чем вы?
— О маленьком происшествии возле аэропорта. Вы как раз садились в такси.
— Допустим, садился. Дальше.
— Они отняли у меня футляр от фотоаппарата и исчезли. В футляре была посылка.
— Вы хотите сказать, что посылка… похищена?
Голос его заметно дрогнул.
— Скрупулезно подмечено, — с сарказмом согласился я. — Вот именно: по-хи-ще-на. Если вы должны были охранять меня, поздравляю. Слейду это не понравится.
— Боже правый, конечно, не понравится, — с чувством произнес Грэхем.
Под его правым глазом задергалась какая-то жилка.
— Значит, посылка была в футляре?!!
— Пятерка за догадливость! Это же был мой единственный багаж! Вы стояли в метре от меня, когда я регистрировался в аэропорту Рейкьявика. Должны были видеть…
— Считаешь себя умником, — огрызнулся он с явной неприязнью. — А ведь будет жуткий скандал. Так что оставайся поблизости, скоро понадобишься.
— Куда я денусь? — пожал я плечами. — За номер в гостинице заплачено вперед, а я экономный, как и все шотландцы.
— Что-то ты слишком спокоен.
— Может, мне зарыдать? Не валяй дурака, Грэхем.
Он нахмурился, встал и молча ушел. А я посидел ещё минут пятнадцать, погруженный в глубокие раздумья и переваривание ростбифа. Раздумья закончились тем, что я принял единственно верное решение: выпить. И я пошел в бар. В холле, в телефонной будке я заметил Бухнера-Грэхема, явно занятого очень тяжелой работой. Во всяком случае, по его лицу градом катился пот, а в помещении было, мягко говоря, прохладно.
Я проснулся потому, что кто-то сильно тряс меня за плечо.
— Стюарт! Проснись, Стюарт!
Я открыл глаза, увидел склонившегося надо мной Грэхема, и снова зажмурился.
— Мне казалось, что я запер дверь.
— Запер, — хихикнул он, — обязательно запер. А сейчас просыпайся и включай мозги. Будешь давать интервью.
— Который час?
— Пять утра.
Я невольно хихикнул:
— Прямо как в гестапо. Если не возражаешь, я побреюсь.
Грэхем тут же насупился:
— Поторопись. Он будет здесь с минуты на минуту.
— Он — кто?
— Увидишь.
Я пожал плечами и стал готовить бритвенные принадлежности. Намылил щеки и спросил:
— А что ты должен был делать, Грэхем? Как охранник — ты пустое место, так что эта роль отпадает.
— Подумай лучше о своей роли, — едко посоветовал он.
— Обязательно, — отозвался я.
Процесс бритья всегда действовал на меня угнетающе. Если четно, я предпочел бы жить во времена королевы Виктории: тогда растительность на лице мужчины не уничтожали, а холили и лелеяли. Наверное, я все-таки нервничал, потому что почти сразу же порезался, и настроения мне это не улучшило. А тут ещё открылась дверь и в комнате появился Слейд собственной персоной, который не стал тратить время на всякие церемонии, а просто рявкнул:
— Ну, в чем дело?
Лучший способ застать человека врасплох — это задать ему дурацкий вопрос во время бриться. Я проигнорировал и Слейда, и его хамство, потому что не хотел снова порезаться.
Слейд плюхнулся на постель, отчего пружины как-то взвизгнули, и сказал уже тоном ниже:
— Только без плохих вестей, ладно? Терпеть не могу, когда меня выдергивают из теплой постели и заставляют лететь на холодный север.
— Должно быть, эта посылка важнее, чем вы говорили, — отозвался я и открыл кран с холодной водой, чтобы смыть остатки пены.
— …эта чертова посылка, — закончил Слейд.
— Простите?
— Где посылка? — спросил он, все ещё сдерживаясь.
— Сейчас не знаю. Вчера днем её у меня отобрали четверо неизвестных мужиков, но вы наверняка уже знаете об этом от Грэхема.
— И ты отдал? — повысил голос Слейд.
— У меня не было выбора, — умиротворяюще заметил я. — Пистолет под ребрами можно считать очень веским аргументом, нет? Кстати, что там делал Грэхем?
Слейд скрестил руки на своем объемистом животе.
— Мы полагали, что они приставили хвост к Грэхему, поэтому подключили тебя. Думали, они займутся Грэхемом, а ты спокойно выполнишь задачу.
Все это было довольно странно. Если хвост приставили за Грэхемом, то что он сам делал напротив дома Элин? Но я промолчал, поскольку со Слейдом нельзя было разговаривать в открытую, всегда было полезно иметь что-то про запас.
— Они не занимались Грэхемом, они занимались исключительно мной, заметил я. — Возможно, они не знают правил игры в регби. В Швеции эта игра не слишком популярна. В России, правда, тоже.
— Почему ты подумал про русских? — вскинул брови Слейд.
— Я всегда думаю о русских, — усмехнулся я. — Как француз всегда думает о сексе. Кроме того, они называли меня Стюартсеном.
— Ну и что?
— А то, что они знали, кем я был. Не кто я сейчас, а кем я был раньше. Согласитесь, есть определенная разница.
Слейд бросил короткий взгляд на Грэхема и сухо приказал:
— Выйди.
Тот явно обиделся, но ослушаться не посмел. Когда дверь за ним закрылась, я с облегчением вздохнул:
— Слава богу, детей отослали спать, теперь поговорим, как большие. Откуда вы только его выкопали? Вы же знаете, что я не терплю дилетантов.
— С чего ты взял, что он дилетант?
— Чувствую.
— Он хороший человек. А вот ты все изгадил. Такое простое дело передать посылку от А к Б. Нет, я знал, что ты давно не у дел, но чтобы так растерять форму… Говоришь, они назвали тебя Стюартсеном? Ты понимаешь, что это может значить?
— Кенникен, — мрачно ответил я. — Так он здесь? В Исландии?
— Откуда я знаю? — пожал плечами Слейд. — Когда ты встретился с… ну, с тем, в аэропорту, что он тебе сказал?
— Не слишком много. Мне приготовили машину, я должен был поехать кружным путем и оставить затем машину у отеля. Все это я выполнил.
— Были проблемы?
