— Кто сказал, что я прячусь? Я ведь действительно шотландец.
Слейд усмехнулся:
— В некотором роде. Более или менее. Только дед по линии отца. Совсем недавно ты был шведом, а до этого — финном. Правда, тогда тебя звали Стюартсеном.
— Вы проделали такой путь, чтобы поговорить со мной о прошлом? — устало спросил я.
— Ты в хорошей форме, — признал он.
— Не могу вернуть вам комплимент: вы-то потеряли форму и набрали вес, — жестко отпарировал я.
Он хихикнул:
— Хорошее питание, мой дорогой, хорошее питание. Все эти деловые завтраки и обеды за счет правительства Ее Величества… Но давай вернемся к делу Ален.
— Называйте меня мистером Стюартом.
— Ах, я тебе не нравлюсь! Но это не имеет особого значения. Я… мы хотим, чтобы ты выполнил для нас одну работу. Естественно, ничего сложного.
— Вы, должно быть, рехнулись… — начал я.
— Догадываюсь, что ты чувствуешь, но…
— Ничего вы не понимаете! — резко оборвал я его. — Если вы рассчитываете, что я буду работать на вас после всего. Что произошло, значит, вы ещё более сумасшедший, чем мне казалось.
Конечно, я был не прав. Слейд отлично понимал, что я чувствую, поскольку прекрасно разбирался в людях: это было неотъемлемой частью его профессии. Он знал людей и знал, как их использовать в своих интересах. Я догадывался, что произойдет дальше, и действительно Слейд начал давить на меня в своей обычной отвратительной манере:
— Давай поговорим спокойно, предложил он. — Помнишь Кенникена?
Забыть об этом человеке меня могла заставить только полная амнезия. Перед моим мысленным взором сразу появилось его лицо, такое, каким оно было при нашей последней встрече: серые ледяные глаза над высокими славянскими скулами и шрам, идущий от правого виска к углу рта. В тот момент Кенникен был так зол, что убил бы меня, не задумываясь.
— А что с Кенникеном? — медленно спросил я.
— Я слышал только, что он тебя разыскивает. Ты одурачил его, теперь он жаждет реванша. Как выражаются наши американские коллеги из ЦРУ, он хочет тебя ликвидировать. Причем особо жестоким способом. Это уже влияние КГБ, на Западе к противникам относятся все-таки гуманнее.
Это точно! Просто всаживают ночью пулю в лоб.
— И что? — настаивал я.
— Он ищет тебя!
— Почему? Я ведь больше не работаю в Отделе.
— Но он-то об этом не знает. Мы скрывали от него эту информацию, и думаю, довольно успешно. Так было нужно.
В принципе, мне уже почти все было ясно, но хотелось, чтобы Слейд сам сказал об этом, только попроще.
— Но он ведь не знает, где я?
— Не знает. Но кто-нибудь может ему об этом сообщить.
Я наклонился вперед и пристально посмотрел на Слейда:
— Кто же, например?
— Да хотя бы я! — заявил он с неожиданной откровенностью. — Конечно, я бы сделал это тонко, через третье лицо, но обязательно сделал бы… если бы посчитал нужным.
Ну, естественно! Вполне в духе Слейда: предательство и шантаж. Он всю свою работу именно так и строит. Справедливости ради стоит сказать, что когда-то я тоже этим занимался. Но ради той же справедливости следует подчеркнуть, что, в отличие от Слейда, мне эта работа никогда не нравилась.
— У Кенникена очень эффективная группа ликвидации, правда? Несколько сотрудников Отдела были… э-э-э… ликвидированы именно этой группой.
— Почему вы не можете просто сказать: были убиты?
— Ты всегда был грубым, Стюарт, — нахмурился Слейд. — Грубым и прямолинейным, причем себе же во вред. Я ещё не забыл, как ты пытался опорочить меня перед Таггертом. И тоже выкрикивал это слово «убийство».
— Я и сейчас готов выкрикнуть то же самое. Вы убили Джимми Беркли…
— Я убил? — тихо спросил Слейд. — А кто подложил взрывчатку ему в машину? Кто подсоединил провод детонатора к системе зажигания? По-моему, ты. И именно это позволило тебе приблизиться к Кенникену, только это вызвало у него доверие к тебе, а мы смогли этим воспользоваться. Отлично было сработано, Стюарт, отдаю тебе должное.
— Да, вы неплохо меня использовали.
— И снова сделаю то же самое, — жестко заявил Слейд. — Или отдам Кенникену. Тем более, что ему совершенно безразлично. Работаешь ты ещё в Отделе или уже нет. Ты интересен ему как личность.
Я уставился на Слейда, не веря своим ушам:
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что Кенникен теперь не мужчина, — заметил Слейд. — Разве тебе об этом ничего не известно? Да, ты хотел убить его, но освещение было скверное и последним выстрелом ты его только ранил. Это если говорить деликатно, а если называть вещи своими именами, то ты кастрировал беднягу.
Обширный живот Слейда заколыхался от смеха.
— Если сказать ещё грубее, в твоем стиле, ты отстрелил ему яйца. Теперь представь себе, что он сделает с тобой, попадись ты ему в руки. Ты не можешь вернуться в Швецию, а ехать в Финляндию было бы ещё рискованнее, слишком уж оттуда близко до русской границы. Просто рукой подать. Зато в Исландию почти никто не ездит, правда?
— Так здание нужно выполнить в Исландии?
— Вот именно. Ты можешь позволить себе побездельничать три-четыре месяца в году, правда? Вот что значит иметь хороший личный доход. Отдел позаботился о тебе, согласись.
— Отдел дал мне только то, что я заслужил, — обрезал я его.
Слейд пропустил мой выпад мимо ушей.
— Я заметил, что ты отлично устроился в Исландии. Все удобства, да ещё и любовное гнездышко. Молодая женщина…
— Оставь её в покое!
— Обязательно. Просто хочу подчеркнуть: было бы крайне неосмотрительно втягивать её в наши дела. Это опасно, не так ли, мой мальчик? На твоем месте, я бы не стал ей ничего говорить.
Голос у Слейда был добрым. Слишком добрым. Если он знал об Элин, значит, давно уже следил за мной. И я все время находился под наблюдением, а полагал, что свободен, как птица.
— Давайте все-таки вернемся к заданию.
В международном аэропорту в Кефлавике ты получишь посылку. Вот такую, совсем маленькую. Передашь её человеку в Акурейри. Ты ведь знаешь, где это находится?
— Знаю.
Я ждал дальнейших инструкций, но Слейд молчал.
— И это все? — не выдержал я.
— Все. Уверен, ты легко справишься.
— И вы затеяли весь этот шантаж, чтобы поручить мне работу простого посыльного? — с недоумением спросил я.
Услышанное никак не укладывалось у меня в голове.
— Выбирай выражения! — резко отозвался Слейд. — Это нормальное задание для человека, давно отошедшего от наших дел. Но оно достаточно важное, чтобы не поручать его случайным людям, вот и все.
