— Это задание появилось неожиданно, так? — догадался я. — И поэтому вы были вынуждены обратиться ко мне.
— У нас мало людей, вот и все, — махнул рукой Слейд. — Не строй себе иллюзий: я просто скребу по сусекам, потому и вспомнил о тебе.
Да, Слейд мог быть крайне резким, когда хотел этого. Я пожал плечами и спросил:
— А что за человек в Акурейри?
Слейд вынул из бумажника купюру и небрежно разорвал её пополам. Одну половинку оставил себе, другую протянул мне. При ближайшем рассмотрении это оказалось частью купюры в сто крон.
— Пароль и отзыв. Старые способы всегда надежны, правда, Стюарт? Просто и эффективно.
Я скептически посмотрел на испорченную исландскую валюту и заметил:
— Вряд ли мои труды будут оплачены.
— Обязательно будут, дорогой мой, не сомневайся. Правительство Ее Величества никогда не скупится, если речь идет о ценной услуге. Двести фунтов тебя устроят?
— Переведите их на мой банковский счет, старый пройдоха.
Слейд осуждающе покачал головой:
— Ну и выражения! Но я все сделаю, как ты хочешь, можешь быть совершенно спокойным.
Я недоверчиво посмотрел на Слейда, тот ответил мне взглядом невинного младенца. Не нравилось мне это задание, слишком уж оно было странным и примитивным. Возможно, на мне ставили какой-то эксперимент — как на морской свинке. Отдел время от времени устраивал такие игры для тренировки новичков, но все участники обычно знали правила. Если же Слейд хочет, чтобы я сыграл одновременно в прятки и жмурки, да ещё без правил, то я просто придушу этого жирного негодяя!
— Слейд, если ты хочешь использовать меня в качестве футбольного мяча, то это неосмотрительно. Может пострадать кто-нибудь из твоих коллег или друзей.
Лицо Слейда изобразило крайнюю степень возмущения:
— Ну, на такую подлость по отношению к тебе я не способен!
— Допустим. А что мне делать. Если кто-нибудь попытается завладеть посылкой?
— Остановить его, — коротко сказал Слейд.
— Любой ценой?
Он улыбнулся.
— Ты хочешь знать, имеешь ли право убить? Твое дело. Только доставь посылку в Акурейри. И не строй из себя прожженного убийцу, это даже не смешно.
— Я просто хотел знать пределы своих полномочий, — мрачно ответил я, понимая его правоту. — Не хотелось бы усугублять нехватку кадров в Отделе. А что мне делать после Акурейри?
— Все, что угодно, — весело объявил Слейд. — Отдыхай, веселись, наслаждайся обществом своей подружки, живи в свое удовольствие.
— Пока вы снова не объявитесь?
— Ну, это маловероятно, — равнодушно ответил Слейд. — Жизнь идет вперед, в Отделе все изменилось: методы, задачи, в общем, долго объяснять, да и незачем. С настоящим делом ты бы не справился, но с таким простым заданием…
Он замолчал и окинул комнату презрительным взглядом.
— Выполнишь роль посыльного, вернешься сюда и будешь спокойно жить.
— А Кенникен?
— Ну, тут я ничего обещать не могу. Он может тебя найти, а может и не найти, помогать ему я не собираюсь, но и помешать не смогу.
— Этого не достаточно, — возразил я. — Вы можете сообщить ему, что я уже четыре года не работаю в Отделе?
— Могу, — согласился Слейд. — Вполне могу. Но, во-первых, он может мне не поверить, а во-вторых, у него сугубо личный мотив для мести. Мне почему-то кажется, что он предпочтет распотрошить тебя острым ножом, а не распить при встрече бутылочку кальвадоса.
Он взял шляпу и направился к двери.
— Дальнейшие инструкции по поводу посылки получишь перед отъездом. Было приятно снова повидаться с вами, мистер Стюарт.
— Хотел бы я сказать то же самое, — буркнул я.
Слейд искренне и весело рассмеялся. Я дошел с ним до его машины и указал на скалы неподалеку.
— Вон оттуда я наблюдал за вами в оптический прицел. Даже нажал на курок, только ружье оказалось не заряженным.
Он посмотрел на меня взглядом, полным абсолютного доверия:
— Если бы ружье было заряжено, ты не нажал бы на курок. Ты же цивилизованный человек, Стюарт, даже слишком цивилизованный. Иногда я удивляюсь, как ты мог так долго продержаться в Отделе: уж слишком ты мягкосердечен для ответственных заданий. Будь моя воля, от тебя бы избавились задолго до того, как ты сам решил уйти в отставку.
Я посмотрел в его блекло-голубые глаза и понял: будь его воля, мне действительно никогда бы не разрешили уйти в отставку. До этого бы просто не дошло.
— Надеюсь, ты помнишь про закон о неразглашении государственной тайны? — небрежно заметил Слейд и улыбнулся. — Впрочем, что это я! Конечно, помнишь.
— Какой пост вы сейчас занимаете, Слейд?
— Честно говоря, почти на самом верху, — радостно ответил он. Теперь я ближайший помощник Таггерта, а значит, принимаю основные решения. Время от времени завтракаю с премьер-министром.
Он рассмеялся, сел в машину и сказал уже через опущенное стекло:
— Еще одно. Не вздумай открывать эту посылку, дорогуша. Вспомни, к чему может привести излишнее любопытство.
Он уехал, и когда его машина скрылась из вида, даже воздух вокруг стал чище. Я посмотрел на горы вдали и почувствовал острый приступ тоски. За двадцать минут мой привычный мир разлетелся вдребезги и я, черт побери, не знал, как собрать осколки.
Утром я отчетливо понял, что мне остается только одно: доставить эту чертову посылку в Акурейри. Нет, нужно было ещё молиться богу, чтобы все это обошлось без осложнений.
Во рту у меня пересохло не столько от долгого рассказа, сколько от бесчисленных выкуренных во время него сигарет. Я выбросил окурок из окошка машины и откинулся на спинку сидения.
— Вот так меня шантажом вовлекли в это дело.
Элин нервно заерзала на сидении.
— Я рада, что ты мне это рассказал. Я очень волновалась из-за этого твоего непонятного полета в Акурейри. Но теперь, когда ты передал посылку, беспокоиться не о чем?
Она сладко потянулась.
— В том-то и дело, — возразил я, — что не передал.
Я рассказал Элин о четырех типах в аэропорту Акурейри и о том, что Слейд прилетал из Лондона и был очень недоволен. Она побледнела:
— Слейд был здесь? В Исландии?
— Вот именно. Он сказал, что я больше не участвую в этом деле, но что-то мне сомнительно… Знаешь, Элин, лучше тебе пока держаться подальше от меня. Как бы ты не пострадала.
Элин бросила на меня пытливый взгляд:
— По-моему, ты не все мне рассказал.
— Ты права, — согласился я. — Но я сделал это сознательно. Тебе лучше не вмешиваться во всю эту грязь.
— А мне кажется, что лучше все узнать, — возразила она.
