Ознакомительная версия.
(в слове «ЭйфЕлевой» он ударение поставил не стандартно на первую букву Е.)
Мажет лазурь непристойного неба!
Сена – заводит со свободою шашни,
Вселяя надежду в тех – кто здесь еще не был!
Остров Сите – словно вкусная специя,
Сбросил тонкие трапы у пристани Лувра
Римский осколок, старинной Лютеции —
Тысячелетие людского разгула…
Висит аромат – любви и разврата,
Счастливы все от каштанов до арок
Быть здесь свободным – просто приятно,
Быть здесь влюбленным – просто подарок!
А по Конкорду ходят арабы,
На Елисейских, бродят цыгане,
Гранд опера изогнулся ухабом —
Изящным напыщенным и музыкальным!
И в винегрете людского веселья,
Париж искупается в сумраки ночи,
А утром забыв о вчерашнем похмелье —
Станет он, как дитя – вновь непорочным!
Как вам такие стихи? А? Понравились? Мне бы хотелось вот услышать ваше мнение? Просто, как человека? А? Только честно!
Маленький с удивлением кивнул головой и ответил:
– Это ж, что ж, ваше?! Мило, очень мило! Право скажу, не ожидал! Не ожидал. Не зря, я вижу, моя дочь в вас влюбилась. Есть вкус у девочки. Не такая уж вы и бездарность. Но, впрочем. Один стишок еще ничего не говорит! Как насчет моего предложения?
Щукин задумался. Закурил сигарету. Пауза повисла противной тишиной. Вилор вновь глотнул коньяка и поморщился. Маленький с нетерпением ждал его ответ, постукивая по подлокотнику пальцами. Наконец Щукин произнес:
– Хорошо. Я соглашусь. Но у меня, тоже есть кое-какая просьба. Вернее, условие.
Леонид с удивлением вскинул брови. Внимательно всмотрелся в глаза поэта, пытаясь распознать, что это шутка или искренность:
– Условие? Вы уже начинает меня раздражать. Вы наверно забываете кто я такой? Поймите. Я ведь могу все сделать и иначе. Но я просто не хочу огорчать мою девочку! Ну, хочу. И вам не хочу я зла! Не хочу! Поверьте! Я бы не предлагал вам прогуляться по Парижу! А смело бы мог вас упрятать, ну скажем лет на пять в зону! Как насчет того, что у вас тут найдут героин, наркотики? Вы ведь все представители богемы, любите кайфонуть? Как там у вас называется, с музой побеседовать?! А с ней, как я понимаю, без косяка, трудно разговаривать? Не так ли, господин поэт?!
Вилор рассмеялся. Это в конец разозлило гостя. Леонид побагровел, но сдержался и молча дожидался, когда Щукин ему что-то ответит. А тот, всплеснул руками, издевательски пробубнил:
– Скажите пожалуйста, какие вы тонкости знаете? Откуда? У вас в Госдуме вроде и поэтов-то нет. Хотя простите. Сейчас там хватает артистов. Простите. Ну, не об этом разговор. Черт с ними, со стихами. И все-таки есть у меня просьба! Если уж вы говорите такой добрый с одной стороны, а такой всесильный с другой, то вам ее выполнить ничего стоить будет. Так пустячок.
Маленький тяжело дышал. Но ответил ровно:
– Ну и что же это за просьба?
Щукин загадочно вновь посмотрел на картину на стене, зевнув, зажмурился, откинулся на спинку кресла:
– Я отстаю от вашей дочери, вернее… как отстаю?! Я к ней и не приставал! Я уезжаю. Надолго. Уезжаю, в общем, навсегда. Пропадаю. Хоть в Париж. Хоть куда. Но перед этим мне нужно, что бы вы… убрали человека.
Маленький недоуменно посмотрел на Щукина и переспросил:
– Что?! Убрать человека? Ну, знаете! Ха, ха. А я-то, тут причем? Что вы имеете под словом убрать? Это, хм, ну вы даете. Не меня же вы хотите попросить об этом?!
Вилор отмахнулся и раздраженно добавил:
– Ой! Боюсь, вы теперь идиота строите! Только что мне грозились, вон, наркотиками. Засадить! Связи! А тут, такой пустяк. Человека убрать!
Маленький задумался. Замолчал, опустив голову, рассматривал свои ботинки. Щукин покосился на гостя и лениво вновь спросил:
– Ну, так как? Поможете?
Гость засмеялся и, покрутив пальцем у виска, недоуменно ответил:
– Да вы, что, с ума сошли или перепили? Как я вам помогу? Ха, ха. Я ж не убийца!
Щукин радостно закивал головой, словно услышал то, что и ожидал:
– Да нет, вы я вижу и впрямь хороший актер. Какой талант пропадает?! Я же не прошу вас ножом махать или из снайперской винтовки стрелять. Нет. Все проще. Вы же прекрасно все поняли, мне нужен человек, который решит эту проблему. И все. Вы мне его найдете, а я в свою очередь отстану от вашей дочери. Вот и все. Сделка. И потом я подозреваю, вам это сделать будет не так трудно. И, не надо мне ту говорить о вашей репутации, вы уже все рассказали, когда говорили про наркотики в моем доме.
Леонид погрустнел. Взгляд его потух. Маленький надул губы и потер кончиками пальцев переносицу:
– Позвольте спросить? А, что такое есть в жизни поэта, что заставляет его пойти на такой шаг? Странно? Обычно, во все времена, наоборот, как говорится, поэтов заказывали. Наоборот, завистники его смерти желали. Власти травили! Ну и так далее, ну и так прочее. А тут, вон оно как, поэт собирается убрать человека?! Кто он? Конкурент? Более талантливый коллега по перу? Чья ж жизнь нужна вам?
Щукин тяжело вздохнул:
– Да какая вам разница?! Вам то, что? Согласны или нет? Тут, дел-то… для вас…
– Ну, вы вообще из меня монстра сделали?! – возмутился Леонид. – Думаете мне все так просто, раз и дать команду человека убить?! Раз и все?! Нет! Любезный. Вы ошибаетесь. Мне все равно знать нужно, что за человек, за что вы его приговорили?
– Да бросьте вы! Вам просто любопытно! Да и потом. Если вдруг все раскроется, вам же лучше. Не знали ничего и не ведали. И вообще, никакого отношения к этому не имеете. Как говорится: меньше знаешь, дольше спишь!
Маленький тяжело вздохнул. Ехидно улыбнулся и кивнул головой:
– Ну, что ж, пожалуй, вы правы. Есть, какая-то логика. И все-таки. Мне, просто любопытно, из-за чего вы хотите смерти этого человека?
Щукин зло посмотрел на Маленького и сквозь зубы процедил:
– Не волнуйтесь, не из-за денег. Из-за любви.
– Что? Что? Из-за любви?! Ха! Ха! Вы, что, правда? – рассмеялся Леонид.
– А, что тут такого?! Или для вас это дико? Когда один мужчина желает смерти другого из-за любви?! – возмутился Щукин.
Ему стало обидно. А Маленький, продолжал даваться смехом:
– Ха! Ха! Ну, вы даете? Из-за женщины? Из-за бабы?!! Ну, не ожидал!
Щукин, вскочил и, отвернувшись от гостя, словно стесняясь его, тихо сказал куда-то вдаль:
– А, по-вашему, нужно было из-за денег его убить?
Маленький протер глаза платком. Успокоившись, сказал смешливым тоном:
– Ну не ожидал. Ну, вы оригинал. Поэт. Выходит, вы и моей дочери мозги пудрили?! Все как в театре?! Поэт, любовь, женщина! Еще одна! Смерть! Красиво, но глупо-то как?! Как это оказывается глупо?! Убить человека из-за бабы?!
Щукин брезгливо ухмыльнулся:
– Да, я вижу, вы совсем не из этого измерения. Вас испортили деньги, власть и карьера. Вы забываете свои человеческие качества, причем самые красивые человеческие качества! Любовь, что может быть прекрасней? С ней и смерть рядом смотрится романтично! Понимаете? Нет, вам этого не понять. Хотя… Вы ведь готовы из-за любви к дочери, ну, скажем уничтожить человека? Готовы! Вон, у вас на лице это написано. Хотя, как я подозреваю тут другое…
Ознакомительная версия.
