— Анна! — окликнул он.
Ей было теперь не до юношеских обид Саймона и Мартина. Анна резко повернулась на каблуках и поспешила к дому. Здесь она остановилась, чтобы успокоиться. Нет, она не стала бы осуждать Дрю, будь это любая другая женщина. В конце концов, та женщина, о которой он мечтал, была ему недоступна. Но то, что это была Констанция… А если бы в домик садовника заглянула не она, а Люси? Или Саймон с Мартином? Что было бы с ними, если бы они увидели свою мать, лежащую в объятиях Дрю?
Констанция ее тогда не заметила, но Дрю… Этот заметил. Анна проходила тогда мимо домика и остановилась, услышав доносящиеся изнутри стоны. Войдя, она остановилась возле закрытой двери спальни и, очевидно, чем-то выдала свое присутствие, потому что дверь распахнулась и из нее выглянул Дрю — всклокоченный и полуодетый. Они какое-то время смотрели друг на друга, и дверь спальни вновь затворилась. Об этом случае они не сказали друг другу ни слова, но с того дня Анна всячески старалась избегать встречи с Дрю.
Ну, а в том, что женский голос принадлежал Констанции, Анна не сомневалась ни на минуту — ведь она слышала его всю свою жизнь.
Но, может быть, она придает слишком большое значение случившемуся? Ведь Констанция одинока, Дрю тоже одинок, этого нельзя отрицать. И все же они не должны были заниматься этим под крышей Лонгфилда.
Анна поймала свое отражение в висевшем зеркале. Остановилась и всмотрелась в него. Да, красавицей она не была и сама знала об этом, как и о том, что Уильям Невилл женился на ней только из-за денег. Впрочем, на большее ей вряд ли можно было рассчитывать. Какую же злую шутку сыграла с ней судьба! Она погрузила Анну в бесконечный, беспросветный кошмар.
Сара не знает и доли того, что было в ее семейной жизни на самом деле. Она думает, что Анна была заботливой, внимательной женой для Уильяма. Нет, такой она не была и теперь расплачивается за свои грехи.
В последние дни Анна постоянно испытывала страх. Макс Уорт. Сколько он задает вопросов! И как умеет их задавать! Ведь Сару оправдали, чего же еще?
Анна медленно, глубоко вздохнула.
Викарий говорит, что господь милостив. Хотелось бы верить в это, потому что порой кажется, будто уже живешь в аду.
Помня о том, что Макс Уорт обладает острым взглядом, Анна выдавила на своем лице улыбку и принялась подниматься наверх.
* * *
В тот вечер никто из обитателей дома не стал засиживаться в гостиной. Каждый был занят своими мыслями и проблемами. Констанция сослалась на головную боль и ушла первой;
Макс отправился на прогулку; Люси и Анна наскоро сыграли партию в шахматы и разошлись по своим комнатам. Сара же поспешила на поиски Саймона и Мартина.
Их не было в своих комнатах, и никто из слуг не мог сказать, куда они делись. “Может быть, это и к лучшему, — сказала себе Сара. — Ведь я опять начала бы их поучать, и только”. С этими мыслями она поднялась по лестнице и вошла в свою спальню.
Здесь ее вновь одолели мысли о семье. Почему, несмотря на все усилия Сары, никто из ее родственников не счастлив? Более того, все они, за исключением Люси и Анны, становятся с годами все сварливее и нетерпимее друг к другу?
Неужели они всегда были такими?
И почему никто никогда не спросил, что нужно сделать, чтобы она была счастлива?
Сара перегнулась через подоконник и выглянула наружу. Хотя время близилось к десяти, было еще совсем светло. Снова начал накрапывать дождь, но на сей раз он был тихим и теплым. В такую ночь ни к чему было и свет зажигать.
Сара сделала долгий выдох, словно извергая всю тяжесть, накопившуюся в душе. Она слишком строга к своим родным, не такие уж они и плохие. Взять, к примеру, суд: то, что Сара была под судом по подозрению в убийстве Уильяма, никак не отразилось на отношении к ней со стороны близких. Они ни словом, ни жестом никогда не проявляли недоверия к ней, не выказывали сомнения в ее невиновности. Они не боялись показываться с нею рядом. Одним словом, в их поведении не изменилось ровным счетом ничего.
Ну, конечно, они считают ее невиновной.
И пусть все идет своим чередом.
Но нельзя все оставить так, как есть. Например, нужно решить, что же делать с домом Анны. На то, чтобы отстроить его заново, Саре было жаль денег. Да и не хотелось возводить дом на этом проклятом месте. Наверное, Дрю был прав, когда предложил сровнять его стены с землей.
Отныне ей придется все решать самой. Времена, когда можно было уклониться от ответственности, прошли навсегда. Потому у нее и состоялся перед обедом разговор с глазу на глаз с Доббсом. Начиная с этой ночи, она попросила его набрать людей — столько, сколько он сможет, — и взять под охрану остатки дома Анны, не допуская появления там бродяг и цыган, любивших разбивать свои кибитки на развалинах.
Сегодня вечером ей надо будет найти силы для того, чтобы сделать наконец дело, которое нельзя больше откладывать.
Сара повернулась от окна, и взгляд ее упал на туалетный столик. Там, придавленный серебряной заколкой, лежал свернутый лист плотной белой бумаги. Она догадалась о том, что это, еще до того, как взяла его в руки.
Ее имя было написано на верхней стороне листа медным пером, которым всегда пользовался Уильям. Дрожащими пальцами Сара развернула листок. Внутри было написано всего два слова:
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!”
Дождь прекратился, но с листьев продолжали сыпаться крупные капли, и Сара не пожалела о том, что накинула плащ. Время от времени она оглядывалась назад, на уснувший дом. В его окнах не горело ни одного огонька. Сама Сара старалась держаться ближе к деревьям и прикрывала телом огонь фонаря, который она держала в руке. В другой руке, в правой, она сжимала старый отцовский пистолет. Он был тяжелый, неудобный, но с ним она чувствовала себя гораздо уверенней. Навряд ли у нее хватило бы смелости покинуть свой дом в такую ночь, если бы не полученная записка.
После всех событий минувшего вечера Сара действовала бесстрастно, словно подчинившись року. Еще немного, и она узнает истину. Правда, она не знала, чем это сможет ей помочь. Если окажется, что это не Уильям, значит, записку написал кто-то другой, и этот другой находится где-то рядом. И этот “кто-то” всей душой ненавидит ее.
Подозрения терзали ее душу. Когда схлынула первая волна ужаса, Сара постаралась спокойно обдумать: а кто, собственно, мог положить эту записку на ее туалетный стол? Выходило, что это был кто-то из слуг или из членов семьи.
Сара была рада тому, что в момент, когда она нашла записку, рядом с нею не было Макса. Он бы так просто это не оставил. Он бы бросился по горячим следам и искал до тех пор, пока не докопался бы до правды. Сара смертельно боялась узнать эту правду. Наверное, не нужно было привозить сюда Макса, она совершила ошибку. Надо было отказать ему, и пусть поступает как хочет. Что бы он сделал? Начал вновь писать о ней в своей газете? Но есть вещи и пострашнее, чем газетная статья. Макс хочет доказать ее невиновность, очистить ее имя от подозрений, но может и вовсе уничтожить, если докопается до истины.
