во сне, иногда слишком громко, пугая других хриплыми просьбами «прекратить».
Ночная жуть обступала их маленький склеп и по коже бежали мурашки. Тянуло, как в детстве, рассказывать страшные сказки. Тем более, что у каждой из них накопилось немало таких.
— Он сказал, что друга арестовали. Нашего общего друга! А я так ему верила, что не стала звонить, выяснять. А надо было, — Ульяна замолчала, нары скрипнули, когда она повернулась на бок. — Он говорил, что пошлёт за мной. В этот день меня должны были сватать.
— А ты уверена, что это была та машина? — спросила Рита.
Оптимист по натуре, она и сейчас не переставала им быть.
— Конечно! Он назвал моё имя и сказал, что Марат поручил ему доставить меня в целости и сохранности.
— Это же каким мудаком нужно быть! — возмутилась Маринка.
— Он не мудак, — Уля опять скрипнула нарами, глаза в темноте заблестели.
Маринка не стала с ней спорить, а Рита с надеждой спросила:
— А может его вынудил кто-то?
— Ага, под пытками, — усмехнулась Маринка.
Ира молчала, делая вид, что спит. Ей хотелось спросить Ульяну, о чём она думает. И что она скажет ему, если снова увидит? Как в фильме, попросит назвать сумму, за которую он продал её? Или влепит пощёчину? А ещё лучше — плюнет в лицо…
Дверь открылась и в проёме возник силуэт. По его очертаниям Ира узнала фигуру охранника.
— Двадцать вторая, на выход! — бросил он приказным тоном.
— С вещами? — пошутила Маринка.
— А ну, тише там! — злобно ответил ей пёс. Так они называли его за глаза.
Ира села, ощущая, как ноги дрожат.
— Передай за бельишко спасибо, — съязвила Маринка, — Скажи, что к нему бы халатик и тапки.
— Ага, и ещё кофе в постель по утрам, — воспрянула Уля.
Пёс, обозлённый их своенравием, рявкнул грубо и бескомпромиссно:
— Давай, зад поднимай! Долго ждать?
Ира сунула ноги в чьи-то убогие «лапти». От них все её пальцы были в мозолях. Но это лучше, чем ходить босиком.
— Ир, не забудь! — окликнула Рита уже у двери.
Ира кивнула и вышла в сумрачный свет коридора. Рассмотрев её, пёс чертыхнулся.
— Сука, блядь, — выдохнул он, глядя в лицо. Очевидно, что вид у неё был совсем не товарный!
— Скажешь, подралась, — произнёс он после минутных раздумий.
— С кем? — уточнила она.
Мужчина кивнула на закрытую дверь:
— С соседкой по комнате.
Ира прикинула, кто из девчонок мог бы ударить её.
— Поняла? — он свирепо оскалился.
— Да, — кивнула она, зная, что шутки с дворовыми псами кончаются плохо.
Дверь привычно открылась. И его появление уже не так испугало её. Ира шагнула внутрь. По пути она распустила волосы, и те прикрывали лицо. Хотя изнутри её буквально рвало на части от желания рассказать ему правду, но разум подсказывал повременить.
В комнате витал запах выпечки. Свежий, горячий и тёплый. Он напомнил Ире о том, как она, идя с института, забегала в булочную на углу. Пекарь симпатизировал ей! И, пока он обслуживал остальных, Ира строила глазки. Но как только подходила её очередь, становилась суровой и неприступной. Воспоминание пронзило насквозь! Захотелось снова вернуться туда, хотя бы на миг. Зная, что вот сейчас ты войдёшь на порог, где тебя встретит мама…
— Дай угадаю. Упала? — Шах прошёлся по комнате и зашторил окно.
На сей раз, его одеяние было тёмно-зелёного цвета. Ткань облегала широкие плечи и свободно струилась по телу. Теперь Ира знала наверняка, что белья под ней нет. И это знание не давало покоя.
Секунду она колебалась, представляя себе, кто стоит перед ней. Откровенный сексист и притом многожёнец. Посредник в торговле людьми. Конечно, он знал обо всём! И подтверждением этому служила беседа с врачом, невольным свидетелем которой стала сама Ира. Возможно, поэтому он её выбрал?
«Природа создала их для боли и для любви», — вспомнилась фраза в его исполнении. Как жаль, что такое манящее слово «любовь», теперь обретало всё более низменный смысл.
— Подралась, — коротко бросила Ира.
Надежда на то, что ему не плевать была эфемерной. А вот шанс получить ножевое казался намного реальнее.
— Даже так? — он взглянул на неё, — Я в тебе не ошибся.
Ира смутилась. Чёрт знает почему, но в этот момент внутри у неё взыграла какая-то детская гордость. Захотелось сказать:
— Я такая, — и убрать с лица волосы. Пусть видит синяк!
— Расскажешь мне, как это было? — сказал он, приглашая к «столу».
Ира уселась на пол, рядом со скатертью-самобранкой. Попутно сочиняя историю.
— Она… она взяла мои вещи.
— Какие? — полюбопытствовал Шах, разрывая зубами мясные волокна. Сегодня на ужин были куриные бёдрышки.
— Личные, — ответила Ира, сжимая пальцы в кулак. Кольцо на одном из них было единственной вещью, потеря которой могла пробудить в ней животный инстинкт.
— И ударила первой? — он указал на синяк.
— Да, — Ира кивнула, — Я защищалась!
Шах отставил ногу, и правая кисть легла на колено.
— Назови её номер, — велел он сурово.
— Зачем? — испуганно бросила Ира.
Он шевельнул пальцами, перепачканными в жиру:
— Она отправится в карцер.
— Не нужно, — благодарно сказала она.
— Я не спрашиваю тебя, нужно, или нет. Я прошу назвать номер, — Шах смотрел неотрывно. Два сверлящих зрачка, как у коршуна, наблюдали за ней.
«Он раскусит меня! Он уже раскусил», — лихорадочно думала Ира.
— Я… я не помню, — проговорила она.
Цепкий взгляд отпустил, и к ней опять вернулась способность дышать. Ира прикрыла глаза, надеясь, что ссылка на девичью память сработает.
— Значит, в карцер отправишься ты, — сказал Шах, возвращаясь к трапезе.
— Как? — растерянно бросила Ира. — Но… за что?
Он доел, обтёр руки бумажной салфеткой.
— За неумение врать, — ответил, швыряя комочек в пустую тарелку.
У Иры пропал аппетит, от волнения её замутило. Ситуация вышла из-под контроля и теперь любая попытка исправить её могла обернуться ещё большей потерей.
— Не надо, прошу, — сказала она, пытаясь смягчить приговор. Ей вспомнился час, проведённый в подвале. Зловоние, шорох и жуткое чувство, что ты не один.
— Когда просишь о чём-то, то нужно стоять на коленях, — осведомил он. И посмотрел на неё выжидающе.
Ира сидела, терпеливо снося его взгляд.
«Не дождёшься», — злилась она про себя. Хотя унижения множились, но поставить её на колени не удавалось ещё никому.
Шах поднялся, волнуя стоячий воздух.
— Гордость тебе к лицу, — он обошёл вокруг расстеленной скатерти, подойдя к тому месту, где сидела она. — Хочу увидеть, как ты сосёшь!
Ира попятилась и оказалась прижатой к кровати, деревянная рама которой больно впилась ей между лопаток. Он стоял, наслаждаясь своим превосходством, массируя вздыбленный
