Ознакомительная версия.
Возвращаюсь за руль и стараюсь осторожно выруливать…
Нет! Заднее колесо все же оказалось за пределами асфальта, несколько раз бессильно провернулось в грязи. Машина забуксовала, увязла так, что дала крен назад. Я открыла дверцу, сплюнула сквозь зубы. Пришлось снова вылезать. И несколько раз сильно пнула колесо ногой – ничего не изменилось.
Надо набрать веток или травы, чтобы напихать под колесо, иначе мне придется торчать здесь, в компании троллей, пока муниципальные власти не соизволят прислать работников расчистить завал.
Не факт, что это случится быстро и я успею в полицию до двенадцати.
Я устало побрела в сторону кустарника, тени от каменных глыб потянулись следом за мной, как живые. Наверняка у меня просто разыгралось воображение. Я сделала еще несколько шагов, но мерзкий страх успел вцепиться в воротник и не хотел оставлять меня. Пришлось откинуть капюшон, чтобы лучше видеть, что происходит по сторонам, чуть повернула голову. Что-то двигалось среди камней, что-то живое…
Птица? Лиса? Волк?
Здесь нет волков. Нет, и никогда не было. Наверное, пес заплутал в непогоду.
Мне нечего бояться, у меня есть ружье… Тяжеленное ружье, я смогу отогнать любую собаку… Только надо вернуться за ним в машину…
Спокойно, без резких движений. Я медленно и осторожно повернулась – ожившая тень двигалась вместе со мной, повторяла мои движения, как будто была мною, той темной стороной, которая отделилась от меня и зажила собственной жизнью.
Плохая сестренка… Она есть у каждого.
Когда она подходит так близко, надо иметь мужество, чтобы встретиться с ней взглядом, заглянуть в ее ледяное сердце.
Тень росла, увеличивалась, поднималась в полный рост. Я уже могла рассмотреть свое черное длинное пальто со следами засохшей грязи. Вязаные перчатки – мои перчатки. Я пятилась назад, к машине, и не решалась поднять глаз – боялась, что встречусь взглядом сама с собой.
Но никакого лица не было!
Только адская маска. Черная кожа, серебристый замок вместо рта. Сверкающие ледяные глаза в прорезях…
Страх парализовал меня, как лютый холод, маска уже протягивала руки ко мне, готовая схватиться за тесемки от капюшона и затянуть их, чтобы я больше никогда не смогла вдохнуть:
– АААА!
У меня уши заложило от собственного крика, мелкие камушки посыпались со склона вниз, я оттолкнула чудовище двумя руками, развернулась и бросилась в машину, но не успела захлопнуть дверцу.
Она настигла меня – плохая сестренка всегда быстрее, – что-то набросила на шею, я пыталась схватиться за это – бельевая веревка! Моя веревка…
Пальцы бессильно соскользнули вниз – на автомобильное сиденье. Концы веревки перехлестнулись и затягивались все туже, я чувствовала чужие пальцы даже через одежду, точно как тогда, во фьордах.
Зло было близко, оно нависало прямо надо мной.
Я снова чувствовала этот головокружительный, сладкий табачный запах и холодный стальной курок под пальцами. Мысли убегали от меня, мир таял и плавился, сворачивался в темную точку, я прикусила губу, чтобы боль не дала мне умереть раньше времени, собрала все силы и спустила курок…
…Сначала меня окружал белый туман, густой, как молоко. Потом я поняла, что это белые стены. Я смотрела на них сквозь пелену сомкнутых ресниц, пока не догадалась полностью открыть глаза. Теперь мне была видна капельница: подвешенный пластиковый пакет, из которого медленно убывает жидкость. Я попробовала повернуть голову – шея болела, но у меня получилось. Мне стала видна большая прозрачная ваза с цветами. Милыми белыми цветочками – это камеи!
Постепенно я поняла, что это не ледяной ад или какая-нибудь еще валгалла, а вполне заурядная больничная палата. Попробовала приподняться на локтях, чтобы оглядеться – у меня получилось, но закружилась голова, и я рухнула обратно на подушки. За окном я успела увидеть кусок вполне заурядного городского пейзажа. Потом мне приносили лекарства, питье и еду в самой обыкновенной посуде. Меня впервые в жизни радовала такая нормальность окружающего мира.
Доктор навестил меня и уверил, что я быстро поправлюсь: у меня посттравматический шок и легкая простуда – последствия переохлаждения. В остальном мое тело пострадало мало, шейные позвонки уцелели, рубца от удавки тоже не останется. Мне разрешили звонить по телефону, завтра ко мне допустят офицера из службы международного полицейского сотрудничества KRIPOS.
Герр офицер мог не показывать мне своих документов. Внешность у него была слишком заурядная для преступника. Вместе с ним пришел комиссар Интерпола – голос невыразительный, речь скучная. Оба начали с извинений – своей жизнью я обязана в первую очередь собственной хорошей реакции и крепкой руке. И своему украшению, в котором запуталась веревка, которой меня пытались удавить. Но самое главное – гарпунному ружью, конечно. Оказывается, я успела нажать на спусковой крючок раньше, чем преступник меня окончательно задушил.
Нет, я не убила его, поспешил успокоить герр полицейский.
Но гарпун отбросил тело преступника и нанес ему массивную рану, которая сопровождалась серьезной кровопотерей. Но все равно он пытался уйти от преследования, оказал сопротивление и был застрелен при задержании. Оказывается, мы с «плохой сестренкой» друг друга стоим, подумала я, умеем бороться до самого конца.
Первый офицер открыл папку, аккуратно разложил на больничном столике фотографии и попросил меня опознать человека на них.
Мне совсем не хотелось смотреть туда, но пришлось приподняться на локтях и вытянуть шею, чтобы увидеть. Стоп!
Я уселась на кровати, свесив босые ноги, сгребла фотографии и перебрала их: вот тело среди камней в луже крови, лица не видно из-за кожаной маски. Хорошо видны ремни и замочки на затылке – точно такую маску я видела на недоброй памяти «вечеринке» мадам Дюваль. Вот его перевернули – маску сняли – она в руках следователя. Я с недоверием посмотрела на полицейских:
– Это точно он?
– Вне всякого сомнения, фру Ольсен. Вам известен этот человек?
– Да. Я знала его как герр Бьёрна Хольмсена, старшего офицера службы безопасности на круизном лайнере «Контесса Анна», если это его настоящее имя.
– Имя настоящее. Герр Хольмсен служил в контингенте войск ООН, пока не оказался под следствием за превышение должностных полномочий. Однако его вина не была доказана. После увольнения он работал в частных корпоративных структурах, обеспечивающих безопасность.
– Ничего себе безопасность! Меня, например, судили просто за то, что я бегала гол… за мелкое административное правонарушение! Как он смог меня разыскать? – Я никак не могу до конца поверить, что преступник – именно Бьёрн.
Ознакомительная версия.
