Ознакомительная версия.
Он удивленно поднял брови и потеребил бороду, охряная краска вымылась, стали видны седые прядки.
– Лени, да откуда я могу помнить? Я такую ерунду не запоминаю никогда.
– А ты напряги интеллект. Что ты вообще знаешь про своего покупателя?
– Сейчас. – Олаф прикрыл глаза. – У него впечатляющий торс, проработанный просто как на гипсах в академии. Правда, футболка в обтяжку, как ты не любишь. Профиль тоже недурен, но анфас, – он презрительно скривился, – подбородок мягковат, линия нижней губы плывет. Нет, анфас я его рисовать не стал бы… Лени, на кой он тебе сдался, этот покупатель? Человек ни хера не разбирается в актуальном искусстве.
– Что?
– Конечно. Ты видела его яхту? Сплошная безвкусица, понятно, что он вывалит деньги за любой китч.
– Значит, мой портрет – это безвкусица и китч? Так?
– Ну, не лучшая моя работа, откровенно говоря. Хочешь, я тебе таких пять штук нарисую? Даже лучше. Анфас-профиль, аксонометрия…
Он взял меня за подбородок, повернул голову и профессионально прищурился.
– Хотя холст-масло – это все не мое. Чистая архаика. Я что, блядь, похож на прерафаэлита? Нет! Я – монументалист! Знаешь, Делия предлагает устроить мою выставку в Москве, в арт-центре Vinzavod. Поедем вместе? – Олаф обнял меня за плечи, вроде я уже согласилась. – Я сделаю специально для выставки нечто радикальное, типа беспредметной инсоляции! Представь, аксонометрические лучи пересекаются, возникает силуэт. Я вижу, как он парит в воздухе…
Единственное, о чем мой бывший муженек обожает говорить – это он сам и его великое творчество. Я отодвинула его к окну:
– Олаф, возвращайся в клинику, иначе еще не такое увидишь!
– Лени, глупо ссориться из-за каких-то случайных девок. Я же творческий человек, мне нужна… э… эмоциональная подпитка. Всего лишь.
– Если тебе нужна такая подпитка, незачем было жениться и заводить семью!
Я серьезно намеревалась выпихнуть обрюзгшее тело Олафа в окно и посмотреть, как оно превратится в живописную кляксу на асфальте, но дверь в палату открылась, и сразу несколько пар глаза воззрились на нас, как на живую скульптуру.
В центре стоял мой лечащий врач, доктор Николсон.
– Простите, фру Ольсен. Меня не известили, что у вас посетитель. Я торопился сообщить вам хорошую новость – вы достаточно окрепли, чтобы продолжить лечение дома. Ваш адвокат и ваш… знакомый приехали за вами.
Справа от доктора сверкал очками Дидрик, из-за его плеча выглядывало резкое лицо Делии, а с другой стороны стоял Андрес и держал на руках Малыша. Материнский инстинкт заставил меня вскочить, подбежать и выхватить ребенка из его рук.
Что я про него знаю? По-прежнему ничего. Мы толком ни разу не поговорили, нас не связывает ничего, кроме секса! Я понятия не имею, как он относится к моему ребенку и вообще к детям.
– Мы хотели устроить тебе сюрприз! – объяснил Дидрик, поправил очки и виновато добавил: – Я понятия не имел, что вы с Олафом помирились…
– Помирились? Дидрик, ты что – шутишь? Он сюда проник вообще незаконно, и ты как адвокат меня должен оградить от этого социально опасного типа! – Я отпихнула Олафа так, что он отлетел к стене, сшибив медицинский столик, и заорал:
– Ну все, фру Ольсен, забудь, что можешь получить развод запросто!
Делия, решительно цокая каблуками, пересекла палату и клещами впилась в локоть моего бывшего супруга.
– Сейчас я тебя огражу от этого человека, Лени! – Она потащила Олафа к двери, вытолкала в коридор и шипела при этом, как змея: – Пойдем со мной. Сейчас же, Олаф! Ты знаешь, сколько я только что заплатила за твое такси? Ты в своем уме? Нет? Так сидел бы в дурдоме… Ладно, я договорюсь, чтобы тебя вычеркнули из списка психов… Терплю тебя исключительно ради выставки, – их голоса стихли в дальнем конце коридора.
Доктор долго смотрел им вслед, потом взял Дидрика под локоть и повел утрясать какие-то детали с документами на покрытие страховых взносов и налоговыми вычетами. Мы с Адресом остались одни в тишине больничной палаты, если не считать Малыша и новенького плюшевого медведя, которого сыночек усердно тискал в руках. Я устроила обоих маленьких медвежат на своей кровати, вынула из ящика часы и протянула Андресу:
– Вот, возьми.
Он застегнул чуть подпорченный ремень на запястье.
– Лени, прости меня…
– За что? – по большому счету, это мне следовало извиниться за то, что привязала его в отеле и столько времени не верила ему. Да и сейчас не слишком верю. Нет, конечно, стыдно не верить человеку, который спас тебе жизнь, не дав утонуть в ледяной воде, а потом пытался предостеречь от глупых, необдуманных поступков. Хотя, с другой стороны, как я могу знать наверняка?
– Полиция запретила посылать тебе цветы с именными карточками, мне тоже пришлось валяться в больнице из-за ноги. Спасибо, что сберегла мои часы от троллей. – Он попытался улыбнуться и протянул мне изящную ювелирную коробочку. – У меня тоже есть для тебя подарок.
– Что там? – Я взяла коробочку и ощутила ее приятную фактуру и форму.
– Открой.
– Сейчас…
С большой осторожностью я подняла крышечку и обнаружила там кольцо со сверкающим камнем цвета морской волны, покоившимся среди россыпи брильянтиков поменьше. Они сияли, рассыпая по стенам радужные блики, а у меня сперло дыхание от их красоты и внушительного размера.
Выглядит не просто роскошно, но очень респектабельно, практически так же солидно, как костюм, в котором Андрес пришел меня навестить. Драгоценности для настоящей леди, из тех, которые передают по наследству. Но я нисколько не чувствую себя «леди», наверное, поэтому не решилась примерить кольцо сразу и подняла глаза на дарителя, который усердно пытался встать на одно колено:
– Андрес! Перестань, это лишнее! Пожалуйста, встань! Нет, лучше сядь. Сядь сюда. – Я пододвинула к нему стул, а сама устроилась на кровати рядом с Малышом.
Он послушно опустился на стул, взял меня за руку:
– Лени, извини, но я слышал, как ты сейчас беседовала со своим бывшим супругом и хорошо сказала, что двое людей должны стать семьей, если им никто не нужен, кроме друг друга… – Ничего такого я не говорила даже близко, то есть сказала, но в совсем обратном смысле. Но от неожиданности я не стала перебивать Андреса. – Мне никто, кроме тебя, не нужен, правда. Давай останемся вместе, давай поженимся…
Он взял колечко и медленно надел мне на палец – оно было холодным, как кусочек льда. Я чувствую себя ужасно глупо – стою перед самым красивым мужчиной, которого встречаю, в больничной пижаме и не знаю, что ответить. В поисках поддержки оглянулась на Малыша – он пытается добраться до печенья, мало интересуясь моими сомнениями.
Ознакомительная версия.
