Ознакомительная версия.
– Вроде застывшая. Стояла неподвижно, ждала, пока откроют.
Неподвижно? А как еще можно стоять, ожидая, пока тебе откроют? Капитан Мельник чувствовал досаду, однако понимал, что в словах свидетельницы есть некий «мессидж», как научились говорить в последнее время. Что-то заметила она в предполагаемой убийце, что определила как «скованность». Неподвижная, скованная…
Жуткая! Новое слово выскочило внезапно и, возможно, не имело ничего общего с реальностью. Начинало срабатывать чувство заданности – свидетельница уверена, что та женщина убийца, а значит, вполне могла быть жуткой! На свидетеля нельзя давить – он легко подпадает под влияние следователя и его можно убедить, что он видел и слышал то, чего на самом деле не было и в помине.
«А голос, – спрашивал капитан». «Голос… – задумывалась свидетельница. – Обыкновенный. Негромкий, глуховатый, спокойный». «Вы бы смогли узнать этот голос», – спрашивал капитан. Свидетельница мучительно морщилась и пожимала плечами.
Что-то недосказанное витало в воздухе, вилось, скалило зубы, ускользало…
Скованная, жуткая, застывшая…
Никто из опрошенных соседей актрисы и брокера не видел похожей женщины в предполагаемые дни убийств.
Двое из четверых женщин, присутствовавших на встрече однокашников, были убиты. Убита Роксана Пухова, «работавшая по двухкомнатной квартире в центре» с Борисом Басовым, гражданином Германии, который также присутствовал на встрече. Тем самым полным нулем, даже меньше, по определению господина Щанского. Причем не только присутствовавшим, но и организовавшим встречу.
Женщина, которую художники называли Изабо, оказалась на самом деле Ириной Григорьевой, женой недавно убитого банкира Анатолия Григорьева. Узнав об этом, капитан Мельник почувствовал отчаяние. Еще и убийство банкира до кучи! Он позвонил коллеге – капитану Астахову, который тоже, как выяснилось, блуждал впотьмах. Астахов, услышав новость, только застонал в ответ.
Анастасия Рева – четвертая из дам, присутствовавших на встрече, – заведовала отделом пропаганды в мэрии и отвечала за проведение массовых мероприятий и политическую наглядную агитацию. Глотка у нее действительно оказалась луженая. Она не была художницей, а лишь искусствоведом, но по специальности ни дня не работала. Эта женщина, трибун по призванию, состоит в партии мэра и обеспечивала в свое время его выборы. Из таких несгибаемых и пламенных людей, как Анастасия Рева, и получаются террористы, подумал некстати Мельник, разглядывая энергичное лицо агитаторши. Это Рева призывала капитана покончить с разгулом преступности в городе и области, пополнить ряды правоохранителей новыми дипломированными кадрами, а также беспощадно и повсеместно бороться против проявлений коррупции. Она говорила плакатными фразами, энергично взмахивала рукой, и прорваться сквозь бурный поток ее агитсловоблудия было непосильной задачей.
Когда Мельнику удалось все-таки прорваться, госпожа Рева с минуту бессмысленно смотрела на него. И тут же с восторгом переключилась на встречу бывших студентов. Замечательная получилась встреча! Историческая, можно сказать. Ребята поднялись, какие таланты! Виталик Щанский, Коля Башкирцев, невольно чувствуешь гордость… И ребята из-за границы – Семен Вайнтрауб из Америки и Борик Басов из Германии – не потерялись в чуждых условиях, состоялись. И остались где-то в глубине души патриотами, тянет все-таки родная земля. И дым отечества, как говорится, нам сладок и приятен! И девочки молодцы! Леночка Рубан! И Зиночка Ермакова! А какой голос!
Убийство! Ужас! Первоочередная задача правоохранительных органов распутать эти преступления в самые короткие сроки, убийца или убийцы должны понести заслуженное наказание! Убийц – в тюрьму! А также необходимо ловить хулиганов, наркоманов и бомжей, которые воруют по дачам.
С алиби у этой женщины все было в порядке – днем и частично ночью она горела на работе.
У капитана Мельника голова шла кругом от этой пестрой компании. Но зрело ощущение, что он ступает по раскаленным углям, что вот-вот приоткроется завеса и появится картина – тепло, теплее, горячо! Картина, правда, уже вырисовывалась, но пока неясно, скорее на уровне подсознания и общего впечатления, чем на твердой почве фактов.
Он бессмысленно рисовал крестики, нолики, черточки и птички против фамилий участников встречи, пытаясь передать свое иррациональное отношение к каждому из них.
Прослушивал снова записи допросов, вникая не столько в смысл сказанного, сколько в интонацию, паузы, ритм. Что-то из услышанного им намекало на возможную разгадку, что-то из замеченного в них капитаном Мельником зрело, и все это готово было соединиться в гремучую смесь, чтобы взорваться истиной.
Неужели женщина?
Ирина позвонила Шибаеву во второй половине дня, сказала, что нужно встретиться. Спросила:
– Хочешь, приду к тебе? Знаешь, по-моему, за мной следят, – добавила она, впрочем, довольно беззаботно. – Напротив дома в скверике все время сидит какой-то тип!
– Один и тот же? – спросил Шибаев.
– Разные! Но постоянно.
– Приходи, – согласился Шибаев. – Знаешь, как избавиться от хвоста?
– Знаю, – ответила она.
– Как?
– Оставлю свет в квартире и выйду через черный ход.
– Ага, нормально, – отреагировал Шибаев. – Молодец. Можно еще зайти в общественный туалет и переодеться. Хвост будет ждать тебя, а оттуда выйдет, допустим, мужик или…
– Мужик? Из женского туалета? Издеваешься? Иди к черту!
Он почти освоился в чужой квартире. На комоде стояли фотографии хозяйки – приятельницы Алика Дрючина. Красивая женщина в красном купальном костюме и белой бейсбольной шапочке с козырьком. На пляже. Желтый песок и сверкающее море. Египет, видимо. Под новогодней елкой на площади, в норковой шубке. На велосипеде, в спортивном костюме и все той же бейсбольной шапочке. Улыбающаяся, веселая. Шибаев вспомнил фотографии Ирины, которые они с Аликом рассматривали вечность назад, сделанные им самим, вспомнил комментарии Алика. Женщина с одной серьгой…
Ирина пришла через полтора часа, когда он, не находя себе места, метался по квартире египетской женщины, как тигр в клетке, и поминутно подходил к окну. Он заметил ее издали. Она останавливалась у каждого дома, смотрела на их номера и оглядывалась. Проверяла, нет ли хвоста. Он только хмыкнул, почувствовав облегчение. Нетерпение, ожидание, желание охватили его со страшной силой.
Она влетела в дверь, запыхавшаяся – бежала по лестнице – бросилась к нему, прижалась мокрым от дождя лицом. «Ты почему без зонта», – спросил он. Она только рукой махнула – не люблю зонтов, занимают руки! И он вспомнил, как она однажды шла под дождем в своем белом пальто, а он шел за ней…
Ознакомительная версия.
