– Примерно две недели назад мне все же удалось взять себя в руки. Я вышвырнула муженька из дома и снова стала лечиться от алкогольной зависимости. Однако я не рассказала о своем срыве надзирающему врачу, а это является нарушением закона. Незначительное, но все же нарушение. С тех пор я ни разу не была в «Чистилище» и видела детектива Коли только на работе.
– Капитан Рот, мне очень жаль, что вам пришлось пройти через такие испытания, но я должна знать, где вы находились в ночь убийства Таджа Коли.
– До полуночи я находилась на собрании Общества анонимных алкоголиков, которое проходило в Бруклине, в церковном подвале. – Рот усмехнулась. – Вряд ли там был кто-то, кто меня знает. Оттуда я отправилась выпить чашку кофе с несколькими другими участниками встречи. Домой вернулась одна, около двух часов, и сразу легла спать. У меня нет алиби на интересующий вас отрезок времени.
Теперь голос Рот звучал увереннее. Она твердо посмотрела Еве в глаза.
– Все, что я рассказала вам сейчас, не оформлено протоколом и не может быть официально использовано против меня. Вы не включали диктофон и не зачитали мои права. Если вы будете под меня копать, лейтенант, я обещаю вам крупные неприятности.
– Капитан, я, со своей стороны, обещаю вам еще более крупные неприятности!
Еве нужно было какое-то время, чтобы переварить и систематизировать полученную информацию, разложить ее по полочкам и ввести в компьютер. К тому же ей было необходимо тщательнейшим образом проанализировать ситуацию, чтобы решить для себя, стоит ли ломать карьеру очередному копу, не удостоверившись прежде в том, что этот человек действительно совершил серьезный проступок, а не просто проявил невнимательность.
Кроме всего прочего, Ева опасалась, что собственные неприятности с Рорком заставляют ее проявлять излишнюю снисходительность к людям, у которых возникают семейные проблемы.
«Надо проконсультироваться с Мирой, – решила она. – Но сначала – проанализировать новые данные и просчитать возможное развитие событий».
Когда Ева вернулась домой и вошла в свой прибранный, чистый кабинет, там сидели Мира, Пибоди и Макнаб. Двое последних, как одержимые, работали на компьютерах, не обращая ни на кого внимания.
– Прошу прощения, что заставила вас ждать.
– Не извиняйтесь! – Мира отставила чашку с чаем. – Пибоди предупредила, что вы можете задержаться.
– Не возражаете, если мы перейдем в другую комнату?
– Разумеется, не возражаю! – Мира поднялась со своего стула – как всегда, элегантная, в идеально отглаженном платье цвета весенней листвы. – Вы же знаете, как мне нравится ходить по вашему дому, открывая для себя все новые его достоинства.
Хотя Ева и не была уверена в том, что выбранное ею помещение подходит для серьезной беседы, она повела гостью в одну из многочисленных гостиных. Мира в восхищении всплеснула руками.
– Какая очаровательная комната! – воскликнула она, рассматривая обои и старинную мебель мягких пастельных тонов. – Боже мой, Ева, это Моне?!
Ева посмотрела на картину, выполненную в той же цветовой гамме.
– А хрен его знает!
– Конечно же, это он! – благоговейно сказала Мира, подойдя к картине и внимательно рассматривая ее. – Да, как я завидую вашей коллекции…
– Она не моя.
Повернувшись к Еве, Мира понимающе улыбнулась:
– Какая разница, кому она принадлежит! Ведь вы можете каждый день наслаждаться ею! Можно, я присяду?
– Да-да, конечно! Извините. И простите за то, что я столько всего на вас вывалила за такое короткое время.
– Мы обе привыкли работать в быстром темпе, а эти убийства подняли настоящую бурю в нашем управлении. Находиться в эпицентре такой бури наверняка очень тяжкое испытание.
– Я к этому привыкла.
«Да, но здесь есть что-то еще!» – подумала Мира. Она слишком хорошо знала Еву, чтобы не обратить внимания на ее состояние, о котором говорили почти незаметные для постороннего глаза внешние признаки. Но она решила, что это может подождать.
– Должна сказать, что мои выводы совпадают с вашими: обе жертвы убиты одним и тем же человеком. Почерк, несомненно, одинаков: монеты, полицейский значок, лежащий в крови, способ заметания следов…
– Я почти не сомневаюсь, что убийца – полицейский, – сказала Ева. – Или отставной полицейский.
– Очень похоже. Ваш убийца действует с крайней жестокостью, но ему хватает хладнокровия, чтобы позаботиться о своей безопасности. Судя по всему, его ярость носит личный, я бы даже рискнула сказать, интимный характер. Из этого можно сделать вывод, что речь идет об убийстве полицейского полицейским.
– Как вы думаете, он убил Миллза и Коли, поскольку считал их продажными? Или потому, что он сам коррумпирован?
– Мне кажется – первое. Это не похоже на акт самозащиты. Похоже, ваш убийца действует по какой-то системе, полагая, что вершит правосудие. Он хочет, чтобы его жертвы были заклеймены как Иуды, хочет, чтобы их преступления стали всем известны.
– Но почему в таком случае просто не разоблачить их? Найти и обнародовать факты их преступлений?
– Этого мало! Что им за это светит? Потеря полицейского значка, увольнение… Ему этого недостаточно… Возможно, он понес незаслуженное и несправедливое наказание, связанное с работой. Если против него было сфабриковано ложное обвинение в нарушении правил или закона, он больше не доверяет системе.
– Как по-вашему, жертвы знали убийцу?
– Да, в этом я уверена. И не только потому, что они оба оказались совершенно не готовы к нападению. Причиной такой жестокости могла являться только тесная связь. Очень вероятно, что они работали когда-то вместе с ним. Возможно, какие-то их действия или поступки привели – по крайней мере в глазах убийцы – к той несправедливости, которая была допущена в отношении его. Когда вы его найдете, Ева, вы легко обнаружите эту связь между ними.
– Как вы полагаете, убийца обладал какой-то властью?
– Любой человек с полицейским значком обладает властью.
– Я имею в виду, не занимал ли он какой-нибудь руководящий пост?
– Возможно. Но потеря поста для него не главное, нет. Им движет гнев, порожденный разочарованием в системе, которую он представлял. В системе, служить которой верой и правдой присягнули его жертвы.
– Но если система предала его, а они оба предали систему, в чем же их можно обвинять?
– В том, что они использовали эту систему, а ему не удалось.
Ева кивнула. Ситуация стала проясняться.
– Мы уверены, что кто-то из сотрудников Сто двадцать восьмого отдела связан с организованной преступностью, с Максом Рикером.
