Постанывая, наклонилась и заглянула под кровать, но туфли там не было. Рвота уже подступала к горлу, и она пулей помчалась в ванную комнату.
Пока желудок выворачивался наизнанку, Дана, словно издалека, слышала мужской голос. Он был искажен страхом и звал на помощь. Кого? Этого она не разобрала. Скорее всего, он просто кричал.
Прополоскав рот и, наспех умывшись, вышла в коридор, прихрамывая на одном каблуке. Ломило виски, и кружилась голова. Ей было настолько плохо, что чувство страха отсутствовало полностью. Сознание совершенно не воспринимало эмоции, и она двигалась, скорее, по инерции.
В коридоре стало ясно, что крики доносятся из спальни Стаса. Их заглушали звуки органа. Старинная музыка пробирала так, что мороз шел по коже.
– Господи, реквием, что-ли? Подходящая мелодия для ночного отдыха. Скребет по душе, как на похоронах… – бесстрастно пробормотала, остановившись у двери, ведущей в комнату Ольховского.
Музыка и странные звуки, доносившиеся через дверь, медленно возвращали к действительности. Как же она сразу не догадалась? Дана вдруг вспомнила, зачем находится в этом доме?
Но, что она может? Обыкновенная женщина, не обладающая ни особенной физической силой, ни специальными навыками самообороны. Она подумала о пистолете, который надежно спрятала на дне сумки, однако возвращаться за ним, уже не было времени. Похоже, события в спальне Стаса подходили к своей кульминации.
– Не-е-ет, нет-нет… Не хочу, уйди…оставь меня, – просил мужчина сквозь слезы, срываясь на крик отчаяния. – Что я тебе сделал? Зачем ты преследуешь меня? Я больше не могу.
Дана с силой распахнула дверь.
Спальня Стаса освещалась свечами. Она сразу увидела женскую фигуру. Черные волосы свободно спадали ниже талии, а белая одежда доставала до самого пола.
Женщина плавно двигалась под звуки органа. Она была настолько увлечена танцем, что ничего не замечала вокруг. Большие серьги покачивались в такт каждого движения. Лунный свет, проникающий сквозь тонкие занавески, отражался в крупных камнях и, подобно гипнозу, завораживал какой-то мистической силой.
Музыка прекратилась. Фигура в белом словно плыла по воздуху. Она приблизилась к кровати и протянула руки к Стасу. Он, угадав ее желание, забился в угол, укрылся одеялом с головой, как ребенок, и только глаза, наполненные ужасом, выглядывали в маленькую щелочку. Вдруг женщина с проворностью кошки запрыгнула на кровать и принялась настойчиво стаскивать одеяло. Бедняга закрывался руками, пытался ее оттолкнуть, но это ему не удавалось. Одеяло соскользнула на пол, а соблазнительница, словно обезумевшая, быстро обхватила руками его шею и осыпала неистовыми поцелуями.
«Марыся! Это же Марыся – утопленница призрак, из позапрошлого века», – внезапная мысль со скоростью молнии пронзила сознание.
Ужас сковал тело, а ноги приросли к полу. Дана с детства боялась привидений и всегда на ночь читала молитву, которой научила ее бабушка. Сейчас же, столкнувшись, нос к носу с призраком, она неимоверным усилием воли пыталась заставить память проснуться, вернуться в детство и вспомнить хоть несколько спасительных фраз.
Как показали дальнейшие события, Марыся не меньше была потрясена встречей с посторонней женщиной в спальне возлюбленного. Она, буквально, застыла сверху на перепуганном Ольховском. Ситуация складывалась довольно необычная.
Дана опомнилась первая. Она с трудом подняла непослушную руку и несколько раз перекрестилась сама, а потом стала крестить Марысю. Сила чудодейственного креста никаким образом не подействовала на наглого призрака.
Утопленница прекрасно выглядела для своего векового состояния и с удивлением взирала на нее своими огромными черными глазами, обрамленными стойкой синевой. Вдруг она страшно закричала. Дана закрыла уши руками, так невыносим был этот крик, и тут заметила, что рубашка на теле девушки испачкана кровью.
Что было дальше, помнила смутно, но это уже не поддавалось никакому логическому объяснению.
Костя с самого утра находился в отвратительном настроении. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что сегодня ему лучше не попадаться на глаза. Даже Петерсон не решился заговорить с ним, столкнувшись случайно в широком коридоре офиса. Он учтиво поздоровался, приостановился, и, махнув рукой, прошел мимо.
Ближе к обеду к нему в кабинет робко заглянула Алиса. Костя отложил бумаги в сторону и, показав рукой на стул, замер в ожидании. Визит Алисы, вернувшейся из сказочного зазеркалья в будничные стены офиса, означал что-то серьезное. Пожалуй, до этой минуты она даже не подозревала, где находится кабинет начальника службы безопасности.
Припухшее лицо и красные глаза говорили о том, что Алиса еще недавно плакала. Еще каких-то пару часов назад он видел, как она входила в кабинет Яниса, высокомерно-надменная и уверенная в себе. Теперь перед ним сидела другая девушка – поникшая и жалкая. Она пришла за помощью, и, что самое невероятное, у него искала защиты. Сердце Кости сжалось от дурного предчувствия.
Девушка плакала долго, громко сморкаясь и, шмыгая носом. Он поставил перед ней стакан воды и протянул свой носовой платок.
Наконец поток слез иссяк, и она, устало вздохнув, дрожащей рукой взяла стакан. Пила медленно, глоток за глотком, пока не выпила всю воду, и сразу заговорила. Рассказ ее был длинным и сумбурным. Временами, она срывалась на крик, а потом продолжала почти шепотом, едва шевеля губами. Костя слушал, не перебивая, но с каждым словом все больше мрачнел. Он и не подозревал, что эта надменная выскочка, способна так страдать, рассказывая о своей беде.
Спустя пару часов, сверкающий на солнце «Мерседес» стремительно подъехал к особняку Ольховского. Вокруг царила мертвая тишина. Охранник у ворот доложил, что хозяин никуда сегодня не выезжал.
Костя посмотрел на часы – 14.35. Он вошел в пустой дом, поднялся по лестнице на второй этаж. На ступеньках подобрал туфель Даны. Остановился перед ее дверью и решительно прикоснулся к ручке – дверь легко открылась.
Смятое покрывало на кровати еще хранило следы человеческого тела. Медленно прошелся по комнате, выключил светильник и заглянул в шкаф. Там на плечиках висели женские вещи. Прикоснулся к платью, в задумчивости перебирая вещи пальцами, и вдруг резко повернулся и вышел. Теперь он точно знал, где ее искать.
Дверь в спальню Стаса распахнулась стремительно. Костя застыл на пороге, совершенно ошеломленный открывшейся его взору картине.
Ольховский спал, полусидя в подушках. Он был в черных шелковых брюках от пижамы и с голым торсом. Дана лежала поперек кровати вниз лицом, обхватив его ноги. Растрепавшиеся волосы почти касались пола. Она была одета так же, как и вечером, и только на левой ноге не было туфли.
