— Я вообще-то борщ люблю! С черным хлебом, намазанным горчицей!
— Да? — Танька обернулась и посмотрела на него снисходительно. — Тебе здоровье поправлять надо, а не борщ с горчицей трескать. Вот выздоровеешь, будет тебе Лизка борщи готовить!
Некоторое время Фрэд задумчиво смотрел на захлопнутую Татьяной дверь, потом погладил развалившуюся рядом с ним, окончательно обнаглевшую Варвару и вздохнул.
— Даже если я проживу на свете еще сто лет, — сказал наш бывший телохранитель, — и тогда я до конца женщин наверняка не пойму!
Как выяснилось в процессе дальнейшей жизни, самой принципиальной и твердой из нас оказалась на поверку Танька. В течение последовавших за выпиской Фрэда трех месяцев она ни на миллиметр не отступила от заявленной ею в тот день программы! И даже, можно сказать, превзошла самое себя как в приготовлении обедов и ужинов, так и по части неожиданно обнаружившейся деловитости. Потому что нужно быть и впрямь ушлым типом, чтобы в нашем основательно обнищавшем за годы всеобщей демократии городе исхитриться продать мою квартиру за почти что московскую цену! А именно Танька, причем по собственной инициативе, занималась ее продажей. Потому что, зная меня с детства, лучше всех понимала: мне куда легче написать статью на целый газетный разворот, чем одно-единственное заявление в свое собственное РЭУ.
Кстати, и по сей день не знаю, как расшифровывается эта ужасная аббревиатура! А вот Танька, как выяснилось, знает прекрасно — и это, и многое другое, без чего невозможно обойтись, если ты выходишь замуж в другой город.
Словом, когда вся эпопея с продажей, регистрацией брака и прочими хлопотными делами завершилась, лучше всех похвалил Таньку Фрэд, не просто к тому моменту выздоровевший, но даже слегка потолстевший на ее харчах:
— Тебе, Татьяна, нужно баллотироваться в президенты… Ну как минимум в губернаторы! Как сказала — так и сделала! Тебя ж народ на руках будет носить!..
Хотите — верьте, хотите — нет, но я его в этот момент и не подумала приревновать к своей уже один раз согрешившей подруге. Во-первых, с кем, в конце концов, не бывает?.. А во-вторых… Во-вторых, всего лишь за два с половиной часа до этого наши с Фрэдом паспорта были проштемпелеваны в районном загсе и мы стали официально мужем и женой… Согласитесь: для того, чтобы закатывать супружеские сцены, нужны не только основания, которые, по-моему, умная женщина при желании всегда отыщет. Но еще и хоть какое-то время, дабы осознать свое новое социальное положение и права!
Что касается Таньки, то она на слова Фрэда отреагировала абсолютно безрадостно: обведя глазами мою лишенную мебели гостиную (мебель тоже загоняла каким-то барыгам Татьяна), горько вздохнула и, наверное, в сотый раз спросила:
— Значит, точно Варьку не оставите?..
— Да ты что?! — тоже в сотый раз выдали мы с Фрэдом хором. А Варька, словно ее специально для этого отдрессировали, одновременно метнулась к Фрэду на колени и зарычала на Таньку неблагодарным голосом.
— Ну и ладно, — обиженно буркнула та. — Вы с ней еще намучаетесь в дороге, вот увидите!.. Ладно, подъем.
Мы с Фрэдом дружно вздохнули и поднялись с не продавшихся даже Татьяниными усилиями итальянских табуреток, потому что до московского поезда оставалось каких-нибудь полтора часа, а моему мужу еще предстояло пристроить свою машину на служебную стоянку: конечно, здоровье после ранения он восстановил, но не настолько, чтобы почти двое суток находиться за рулем…
Ничего особо интересного от вокзала я не ждала, поскольку единственным провожавшим нас человеком была преданная Татьяна. Со своим бывшим коллективом, на сегодняшний день почти исключительно мужским, если не считать Ниночки, я попрощалась еще накануне.
К сожалению, не могу сказать, чтобы мой бывший главный редактор продемонстрировал горечь и сожаление от нашей разлуки! Во всяком случае если он их и испытывал, то ему удалось это скрыть.
— Ну-ну, — произнес Эфроим таким голосом, словно я пришла к нему не прощаться, а просить прибавку к зарплате. — И в какой же из столичных газет нас ждут-поджидают?..
От неожиданности я выпалила первое, что пришло мне в голову:
— В «Комсомолке». — И для вящей убедительности добавила: — У Фрэда там друг детства заместителем главного работает!
И поскольку выпученных глаз владельца «Параллельных миров» мне показалось маловато, добавила еще:
— Так что, если вам что-нибудь понадобится, ради бога, звоните!..
И, гордо развернувшись, навсегда покинула сколиозный особнячок… Такая вот грусть. В общем, никаких провожатых к нашему поезду я не ждала. И уж тем более тех, которых увидела уже около своего вагона. Я, и Фрэд, и даже Танька просто замерли на месте от изумления: рядом с толстой проводницей, хмуро проверяющей билеты немногочисленных пассажиров с таким видом, словно это были фальшивые доллары, стояла Любочка Вышинская. А рядом с ней… Ни за что не догадаетесь: капитан Широков собственной персоной и уже весь пунцовый!..
Честно говоря, первой мыслью, мелькнувшей у меня в голове при виде капитана, была мысль абсолютно дичайшая — что он все же явился меня арестовывать по подозрению… Черт его знает в чем, но — арестовывать!.. Правда, в следующую секунду, понадобившуюся, чтобы оправиться от сюрприза, я сумела сообразить, насколько нелепым было мое предположение.
— Гляди, — прошипела Танька и сильно пихнула меня в бок, — это же тот самый мент, который на трупы твои ездил… И которого Варька…
— Ш-ш-ш… — тоже зашипела я на бестактную Татьяну. — Эти трупы скорее твои, чем мои… Здравствуете, капитан! Любочка, привет, вот здорово!..
Каюсь, последние две фразы я произнесла исключительно фальшивым голосом. Правда, и Широков оказался не на высоте, буркнув в ответ что-то неразборчивое и тут же заговорив с Фрэдом — должно быть, о чем-то своем, служебном.
«Похоже, — подумала я, — не все менты ненавидят фээсбэшников, если один из них пришел специально проводить моего мужа…»
Мои иллюзии разрушила Любочка Вышинская.
— Так ты с Володей что, знакома? — поинтересовалась она.
— С каким Володей? — не поняла я. Мне как-то в голову не пришло, что у капитана, как и у всех людей на свете, должно быть еще и обыкновенное человеческое имя.
— Да с Володей же, с моим Володей! — Любочка рассыпчато рассмеялась и ткнула пальцем в спину капитана. До меня наконец дошло, в чем тут дело.
Жизнь оказалась гораздо богаче на выдумки, чем можно было бы предположить.
Следующей на сцену вышла, видимо дождавшись паузы, толстая проводница.
