появился портрет генерала Макова, сопровождавшийся некрологом. Он застрелился в собственном кабинете после окончания рабочего дня.
У нас оставалась только одна проблема – Юрий Кривиков, исчезнувший в неизвестном направлении. Я, конечно, отослала Михаилу все, что у меня было на убийцу Люси, не особенно надеясь на успех.
– Пусть сам разбирается, у него возможностей в разы больше наших, – сказал Олег, успевший навести справки. – Там такая личность, такие связи и такие деньги, что я господину Кривикову вообще не завидую.
Мне позвонил Захар, которого выпустили сразу же, как только адвокат принес следователю запись признания Кривикова, и того сразу объявили в розыск. Теперь полиция и Михаил вступили в соревнование за его поимку, и я даже примерно не хотела представлять, кому из них желаю победы.
Настю выписали только через месяц, и этот месяц пошел ей на пользу. Она звонила мне по видеосвязи, и я даже через экран чувствовала, насколько спокойнее и увереннее стала моя Настя.
Я, конечно, рассказала ей о своем романе с Олегом, и Лаврова захотела непременно познакомиться с ним:
– Я должна увидеть мужчину, который оказался способен тебя подчинить.
Я пообещала, что мы непременно встретимся – у меня был план пригласить всех в Черногорию, благо лето уже началось.
Рука у Олега заживала плохо, выяснилось, что пуля повредила сухожилие, требовалась операция, и Самарин загрустил.
Ему казалось, что операция непременно повлечет за собой отстранение от работы, а этого он не хотел категорически.
– Мы это решим, – обещала я. – Есть ведь хорошие реабилитационные центры, мы туда поедем и все вылечим.
– А ты примерную стоимость себе представляешь?
– А ты хоть примерно представляешь, с кем вообще делишь постель, а? Эх ты, Самарин, а еще мент.
– Это ты о чем? – подозрительно спросил он, перехватывая мою руку, занесенную над тарелкой с нарезанным кружочками ананасом, – мы сидели на балконе и пили коньяк, отмечая завершение нашей операции.
– То есть не знаешь? – глумилась я, наслаждаясь выражением его лица. – Сдаешься, скажи?
– Ты – черногорская шпионка?
– Больно нужны Черногории секреты местной полиции. Так сдаешься или нет?
– Хорошо, уговорила. Рассказывай.
И я выложила ему всю историю с писательницей Ромашкиной, которую в усеченном варианте Олег уже слышал немного раньше. Всю, кроме единственного факта – что на самом деле писательницей была я.
– Вот я так и подозревал, что дно у тебя двойное, Казакова. Но чтоб такое… – Он покачал головой. – И как вам удалось столько времени народ дурить?
– Почему дурить? Книги выходили, я писала их регулярно, на днях вон сериал по одному из каналов стартует. В чем дурь-то? В том, что я лицо свое не показывала? Ну, так ты понимаешь почему.
– А дальше? Что ты будешь делать с этим дальше? Бросишь писать?
– Ну почему… Мы об этом думали с Захаром, но тут все так закрутилось…
– Стась, а о чем тут думать? Надо просто рассказать правду – и это будет лучшим пиаром. Тебе ведь есть о чем рассказать.
Я молчала, опустив голову.
Как я смогу рассказать обо всем? Как объясню людям, из-за чего погибли ни в чем не повинные Люся, Регина и Тимофей? Кто вообще после этого будет читать то, что я напишу?
Три человека – жертвы на алтаре моей мести. Расходный материал, по сути…
– А ты напиши и об этом тоже, – услышала я.
Олег потянул меня к себе и усадил на колени:
– Стаська… ты только подумай. Ты ведь им должна – всем троим. Так сделай, чтобы они не зря погибли.
– Наверное, ты прав…
Эту мысль я озвучила Захару, когда они с Настей прилетели к нам в Черногорию.
«К нам» – потому что я уговорила Самарина использовать время, отведенное ему для лечения, на поездку в Будву.
С помощью знакомого врача мы добились разрешения на выезд для проведения лечебных и реабилитационных мероприятий, и Олег оказался в моем доме на берегу, где довольно быстро освоился и даже подружился с женихом Лизель Петером.
Приезд Насти и Захара сделал нашу жизнь веселее и разнообразнее, мы взяли в аренду машину и катались по побережью, ездили в соседние города, плавали на яхте, арендованной у одного из моих соседей.
Олег и Захар в компании Петера ловили рыбу, а вечером жарили ее на углях, и все это превращалось в веселые вечеринки. Именно во время такой я и подловила Лаврова с новым предложением.
– Стаська, ты неисправимая авантюристка, – покручивая стакан с красным вином, вздохнул Захар. – А с Олегом ты это обсудила?
– Это была его идея. Я не могу молчать о произошедшем, Захар, я уже сожрала себя изнутри. Я должна написать эту книгу – и еще много следующих. С журналистикой покончено.
– Ну, давай разрабатывать стратегию, – поднял руки Лавров, признавая поражение.
В этот раз мы всё рассказали Насте сразу, чтобы не будить у нее ненужных подозрений, и она с радостью включилась в работу, категорически заявив, что в таком виде, как сейчас, она меня в люди не выпустит.
– Погоди ты! – отбивалась я. – Сперва книга, потом все остальное!
Но Настя была непреклонна. Она осталась у меня, когда уехали в Россию Олег и Захар: у первого закончился больничный, у второго – отпуск, и я была рада, что хоть Настя будет со мной.
Я, признаться, тоже хотела в Россию, но Олег категорически настоял на том, чтобы я дописывала книгу здесь, в Будве.
– Тебя тут ничего не будет отвлекать. А там ты непременно захочешь возиться с ужинами и уборкой.
– Так и скажи, что мечтаешь от меня избавиться.
– Что? – удивился Самарин. – Ты вообще понимаешь, о чем говоришь?
– Отлично понимаю.
– Тебя никогда не били?
– Нет.
– Придется стать первопроходцем, – засмеялся Олег, подхватывая меня на руки. – Я так тебя люблю, Стаська, даже не знал, что на такое способен. Я буду безумно скучать по тебе. Обещай, что сразу, как закончишь, приедешь ко мне.
– Куда я денусь…
Все время, что оставалось до выхода книги, которую я написала очень быстро, мы с Настей провели в спорах о моем имидже.
Каждодневные ссоры довели меня до нервного тика, и я махнула рукой, сказав лишь, что запрещаю брить меня наголо, а остальное… Да черт с ним, лишь бы Лаврова от меня отстала.
Первое, что сделала эта ненормальная, была поездка в салон красоты в Подгорице. Там Настя на прекрасном английском объяснила, что нужно, и через пять часов я вышла оттуда с огненно-рыжей шевелюрой – почти такой, как была раньше, разве что ставшей сильно короче.
Мы походили по магазинам, купили подходящие вещи, нашли
