он.
Вроде бы спокойно сказал, но то, как этот низкий голос прозвучал в тишине помещения, пробуждало желание опустить глаза и сжаться в комочек, чтобы переждать бурю. Дрожащими руками я потянулась к лифчику и, расстегнув крошечные кнопочки, спустила полоски вниз, а потом отстегнула их совсем, являя обжигающему взгляду Клима свои твердые соски. С чего вдруг они такими стали? Я не испытывала от ситуации никакого удовольствия, и, тем не менее, все тело вибрировало в ожидании следующего приказа.
– Красивая девочка, – внезапно мягко произнес он, заставив меня поднять на него взгляд. Нет, выглядел он все так же хмуро, но что-то было в его выражении лица, что заставило меня немного расслабиться.
Клим снял одну ладонь с бедра и поднял ошейник, который я сразу не заметила. Протянул его ближе, чтобы я могла рассмотреть. Кожаный с кольцом посередине. Я знала, для чего оно было нужно, и сглотнула вязкую слюну.
– Только на время сессии, Ника.
Мне вдруг стало так тоскливо. Я же никогда не хотела носить ошейник или ползать на коленях, считала это ниже своего достоинства. А тут захотелось доказать Климу, что и я могу быть покорной, послушной, что могу воплощать его фантазии. Клим застегнул ошейник на мне, просунул под него палец, проверяя, что не задушит меня. Потом взял сбоку с кресла поводок, на который я смотрела, как завороженная. Все это как будто происходило в другом измерении, не со мной. Словно я смотрела на эту сцену со стороны, и даже могла поклясться, что видела, как пальцы Клима пристегивали поводок.
Романов встал с кресла и легонько потянул за поводок, заставляя меня на коленях следовать за ним. Гнетущая тишина в комнате сегодня ощущалась особенно остро. Хотелось попросить Клима включить негромкую музыку, чтобы ослабить мои не в меру разгулявшиеся нервы. Клим подвел меня к кровати.
– Ложись на спину. Разведи широко ноги и руки.
Я сделала все, как он сказал, и Клим закрепил наручниками мои запястья и лодыжки. Нервы окончательно расшатались, и я начала дрожать. Клим заметил это и нежно провел кончиками пальцев по моей щеке.
– Тебе нечего бояться, Ника, – мягко произнес он. – Здесь только ты и я, и все, что будет происходить, это ради нашего с тобой удовольствия. Если будет слишком, просто скажи мне об этом, хорошо?
– Да, – тихо выдохнула я.
– Да – кто?
– Да, Мастер.
– Умница. А теперь давай поиграем в игру, – предложил он. – Попробуем выяснить твой порог.
– Боли? – неуверенно спросила я.
– Удовольствия, – ответил Клим, чем еще сильнее смутил меня, потому что я совсем не понимала, о чем он говорил.
Клим завязал мне глаза, погрузив во мрак.
– Стоп-слово? – спросил он.
Я быстро покрутила в голове все, что могло подойти, и выпалила первое, что пришло на ум:
– Фотография.
– Интересно. Пусть будет.
Пару долгих минут, как только Клим отошел от кровати, я слышала только грохот своего сорвавшегося на галоп сердца. А потом почувствовала нежное прикосновение чего-то мягкого к моему животу. Внутри как будто что-то зашевелилось, реагируя на ласку, и я слегка поерзала на матрасе. Клим водил этим предметом практически по всему телу, гладил ноги, живот, грудь, шею, руки. Задержался на сосках, и я подалась немного вверх, выгнув спину вдогонку угасающей ласке. Потом был стек. Клим аккуратно, легонько похлопывал по коже, заставляя кровь приливать к коже, а меня вздрагивать всякий раз, когда кожаный кончик касался меня. Я и сама не заметила, как комнату наполнили мои стоны, а удары стали сильнее. Я уже даже перестала следить за тем, куда они сыпались. Ощущала их на ногах, руках, груди. Особенно остро – на сосках, которые уже ныли и болели от каждого удара и желания прикосновений.
– Умница, – похвалил Клим хриплым голосом.
Следующее, что я почувствовала – это прикосновение прохладного металла к соскам, и уже понимала, что это. Я замотала головой, давая понять Климу, что не готова играть с зажимами.
– Ш-ш-ш, тебе понравится, – пообещал он, и тут же накрыл горячим ртом один из сосков.
Я выгнула спину и подалась вперед навстречу ласке, встретив ее со сдавленным стоном. От удовольствия у меня кружилась голова и дрожало все тело. Умелые ласки языка выводили мое наслаждение на новый уровень. Одной рукой Клим сжимал мой сосок, пока ртом жадно ласкал второй. Я почувствовала натяжение внизу живота, там разливалось тягучее и такое болезненное удовольствие. Клим переключился на второй сосок. Я бы не сказала, что он сейчас действовал как Доминант. Его ласки были слишком порывистыми, отчаянными, жадными. Он прикусывал и сосал, со шлепком выпуская горошинку изо рта, чтобы в следующее мгновение снова заключить ее во влажный жар.
– Ох, Клим… то есть… Мастер… ох, да, – стонала я каждый раз, когда он сильнее всасывал и терзал напряженные пики.
Когда во мне уже практически не осталось сил терпеть, я почувствовала тиски, сомкнувшиеся сначала на одном соске, а потом и на другом. Я замерла, прислушиваясь к ощущениям. Но все, что почувствовала, – это легкую пульсацию кожи в месте сжатия и горячие волны внизу живота.
– Вот так, – тихо произнес Клим мне в кожу, лизнув сжатый сосок. – Умница, – снова похвалил он.
А дальше началось какое-то сумасшествие. Романов как будто сорвал мне стоп-кран, потому что стек сменился паддлом, я была перевернута на живот, и моя задница горела от ударов. В какой-то момент Клим взял ножницы и разрезал мои латексные шорты, которые, словно удавка, сжимали мое тело, и теперь оно было освобождено и могло в полной мере наслаждаться удовольствием, которое Мастер дарил своей сабе.
Паддл сменился чем-то, от чего удары были значительно ощутимее. По звуку я могла предположить, что это плетка, потому что перед каждым ударом я слышала свист в воздухе, который больше пугал звуком, чем ощущениями на коже. Соски терлись о нежную ткань шелковой простыни, но ощущалось это так, словно я ерзала ими по наждачной бумаге.
– Блядь, это выше моих сил, – прорычал Клим, отбрасывая плетку.
К этому моменту я уже плавала где-то за границами реальности. Чувство эйфории, разлившееся по телу, не давало мне вернуться в нормальное состояние. Я
