— Вы хотите девочку или мальчика?
— Думаю, мальчика. Все хотят, чтобы первенец был мальчиком.
Я представила себе, как он играет в саду. Он тоже будет похож на графа?
— А Жак?
Она покраснела.
— О, он счастлив, совершенно счастлив.
— Какая удача, что... все обернулось так хорошо.
— Господин граф очень добр.
— Не все так думают. Во всяком случае, тот, кто стрелял в него, очевидно, так не считает.
Она сцепила руки. — Вы думаете, что это было преднамеренно. Надеюсь, вы не думаете...
— Он чудом остался жив. Должно быть, для вас это было ударом, когда все это случилось... так близко отсюда.
Сказав это, мне стало стыдно, потому что если для моих подозрений относительно графа и Габриэль были какие-либо основания, я могла больно задеть ее чувства; но я не хотела вникать в причины, я хотела лишь удостовериться. Разве мадам Латьер не намекала на то, что у графа были основания, чтобы помочь Габриэль выйти замуж? Наверное, многие так считали. Я должна знать, отец ее ребенка граф или нет.
Но она не обиделась на то, что я сказала, чему я несказанно обрадовалась, потому что она не поняла смысла моего высказывания — я была уверена, что если бы за ней был грех, она бы немедленно отреагировала.
— Да, это было ударом. К счастью, Жак был недалеко, он привел человека с носилками.
И все же мне было нужно продолжить расследование.
— Как вы думаете, у графа здесь есть враги?
— О, это был несчастный случай, — быстро сказала она.
— Да, — добавила я, — он не сильно пострадал.
— Я так рада, — в глазах ее стояли слезы. Были ли это слезы благодарности или какие-то более глубокие чувства?
Через несколько дней, прогуливаясь в саду, я встретила графа. Я шла по средней террасе, декоративные сады которой были разделены живыми изгородями; там я и увидела его: он сидел на каменной скамье и смотрел на небольшой заросший лилиями пруд, в котором плавали золотые рыбки.
В саду было жарко, и сначала я подумала, что он уснул. Несколько секунд я стояла и смотрела, и когда собралась уходить, он окликнул меня:
— Мадемуазель Лоусон.
— Надеюсь, я не побеспокоила вас.
— Приятнейшее беспокойство. Пожалуйста, подойдите и посидите немного.
Я подошла и села рядом с ним.
— Я вас так и не поблагодарил за вашу помощь там, в лесу.
— Боюсь, я не сделала ничего, заслуживающего благодарности.
— Вы действовали с похвальной быстротой.
— В подобных обстоятельствах любой поступил бы так же. Вы уже выздоровели?
— Совершенно. Если не считать нескольких растянутых мышц. Примерно через неделю, мне сказали, все пройдет. А пока я ковыляю с тросточкой.
Я посмотрела на его руку с нефритовой печаткой на мизинце, лежавшую на костяной рукоятке трости. Обручального кольца, как это было принято у мужчин во Франции, он не носил. Было ли это пренебрежением условностями или чем-то более значительным?
Он взглянул на меня:
— Вы выглядите... такой довольной, мадемуазель Лоусон.
Я испугалась. Интересно, насколько я выдала свои чувства.
Ну, теперь-то я никоим образом не покажу, что мне есть что скрывать.
— Чудесный вид, — быстро промолвила я. — Теплое солнце... цветы, фонтан... все очень красиво. Кто не был бы доволен в таком саду? А что это за статуя посреди пруда?
— Персей, спасающий Андромеду. Интересная скульптура. Вам стоит рассмотреть ее поближе. Работа скульптора, которого один из моих предков привез в замок около двухсот лет назад. Я думаю, вам она особенно понравится.
— Почему?
— Вы мне представляетесь женщиной-Персеем, спасающей искусство от дракона разрушения, старения, вандализма и так далее.
— Какая поэтическая аллегория. Вы удивляете меня.
— Я не такой невежественный человек, каким вы меня себе представляете. Когда вы мне дадите еще несколько уроков в галерее, я стану еще умнее. Вот посмотрите.
— Я уверена, вам не захочется приобретать знания, которые вам не пригодятся.
— Я всегда думал, что любое знание может пригодиться.
— Некоторые знания пригодятся больше, некоторые меньше — все познать невозможно; и забивая себе голову тем, что не имеет практического значения, мы впустую тратим время...
Он пожал плечами и улыбнулся. А я продолжала:
— И полезно было бы узнать, кто виновен в несчастном случае в лесу.
— Вы так думаете?
— Конечно. Что, если это повторится?
— Ну, в таком случае исход может быть более трагичным... или счастливым, конечно. В зависимости от того, как вы на это посмотрите.
— Странная у вас точка зрения. Кажется, вас совершенно не беспокоит, что тот, кто на вас покушался, до сих пор не найден.
— Дорогая мадемуазель Лоусон, было проведено тщательное расследование. Опознать пулю не так легко, как вы предполагаете. Почти в каждом доме есть ружье — в окрестностях полным-полно зайцев, они наносят заметный ущерб посевам. К тому же, это ценная дичь, и местные жители не прочь поохотиться на них.
— Ну тогда, если кто-то охотился на зайца, почему он не пришел и не признался, что это был несчастный случай?
— Что?! И это после того, как он застрелил мою лошадь?
— Итак, кто-то охотился в лесу, пуля попала в дерево, а потом убила лошадь. Разве тот человек с ружьем не знал о том, что вы прогуливаетесь в роще?
— Предположим, он... или она... не знал.
— Значит, вы придерживаетесь версии, что все это произошло непреднамеренно?
— Почему бы и нет? Это ведь разумная версия.
— Это удобная версия, но я никогда не думала, что вы из тех, кто принимает версию только потому, что она удобна.
— Возможно, когда вы узнаете меня получше, вы измените свое мнение, — он улыбался, глядя на меня. — Здесь действительно очень приятно. Надеюсь, у вас не было других планов. Если нет, может быть, вы останетесь, и мы немного поговорим.
Потом я провожу вас к пруду и вы поближе рассмотрите Персея. Это действительно маленький шедевр. На его лице выражение необыкновенной решимости. Конечно, он решил победить чудовище. А теперь расскажите мне о картинах. Как ваши успехи? Вы такая труженица. Пройдет совсем немного времени, вы закончите работу в галерее, и наши картины будут выглядеть так, как они выглядели, когда только вышли из-под кисти художника. Это великолепно, мадемуазель Лоусон.
Я рассказывала о полотнах в галерее, а потом мы любовались скульптурами. В замок вы вернулись вместе.
По террасам поднимались медленно; когда мы входили в замок, мне показалось, что в окне классной комнаты промелькнула чья-то тень. Кто же наблюдал за нами — Нуну или Женевьсва?
Внезапно интерес к происшествию с графом исчез, потому что виноградникам угрожала опасность. Лоза сейчас росла быстро, и урожай обещал быть отменным, но возникла угроза распространения филлоксеры.
