Почему? В детстве Эллиот был очень одинок. Он знал, что Мария любит его как собственного сына, но знал также и то, что родной отец к нему глубоко равнодушен. Брат мог стать ответом бога на его молитвы.
– Рейчел, конечно, уже здесь? – спросил Броуди, когда они остановились около одного из конвейеров.
– Я сомневаюсь, что она придет сегодня, – вздохнул Эллиот.
Ночью он проснулся и стал себя корить, что так по-дурацки провел с ней этот разговор. Рейчел была ему нужна. Она занималась закупкой сырья для винодельни, а для того, чтобы найти виноград с необходимыми показателями, надо быть экспертом. Он, например, не знал деталей сделки, которую она заключила с Нэйтом Ор-мондом.
Эллиот заметил наконец, что Броуди смотрит на него, ожидая объяснений, и постарался забыть о своих тревогах.
– Здесь бутылки механически «одевают». Это означает, что пробка, которая закрывает бутылку во время хранения, вынимается первой машиной. Бутылка следует по конвейеру дальше, и на следующем этапе в нее вставляется новая пробка. Отсюда бутылка движется к машине, которая обкручивает пробку с бутылкой проволокой. А на финальной стадии специальная машина обматывает горлышко бутылки вместе с пробкой фольгой.
Броуди внимательно смотрел, как бутылки движутся по конвейеру в следующий цех.
– Наверное, следующий этап – наклейка этикеток?
– Совершенно верно. Этикетки – последнее, что «надевается» на бутылку. Покупатели – смешные люди. Если этикетка порвана, поцарапана или испачкана, они не покупают эту бутылку.
– А вы никогда не думали о разработке новых этикеток для винодельни Хоука?
Эллиот помолчал, не желая упоминать имя Тори. Прошлым вечером у Лу все прошло спокойно, но даже Пини, наверное, почувствовал ток, который пробегал между Броуди и Тори. Эллиот сказал себе, что не может осуждать брата, но от этого ему было не легче.
– Да, пожалуй, наш золотой сверкающий средневековый стиль немного устарел, – наконец согласился он. – Можно подумать о дизайне новой этикетки, но сейчас это не первая необходимость.
– Привет, парни! – Рейчел вся светилась, ее густые черные волосы развевались, как знамя на ветру. – Альдо уже начал дегоржацию?
Эллиот попытался улыбнуться. После вчерашнего объяснения он не ожидал, что Рейчел сегодня появится на работе, к тому же – как ни в чем не бывало.
– Мы как раз направляемся туда.
Рейчел повернулась к Броуди:
– Если вас что-нибудь заинтересует, а Эллиот будет занят – обращайтесь ко мне. Я здесь с самых пеленок.
– Спасибо. Обращусь.
Ответ Броуди прозвучал достаточно тепло, но Эллиот все равно чувствовал, что его брат не любит Рейчел и не доверяет ей. Впрочем, он не мог бы объяснить, что его навело на такую мысль: Броуди ни разу не сказал о Рейчел ничего дурного.
Рейчел пошла впереди них в следующий цех. Эллиот поймал многозначительный взгляд брата и понял: Броуди полагает, что Рейчел могла легко организовать ту автокатастрофу. Он чуть заметно кивнул, подумав, что они начали понимать друг друга без слов, как будто провели вместе всю жизнь. Конечно, не исключено, что ему только так кажется, но в любом случае это очень странное, непривычное чувство.
– Ну наконец-то! – приветствовал их Альдо, и Эллиот понял, что старику не терпится начать.
– Объясни, пожалуйста, что ты делаешь. Броуди хочет знать.
– В дни моей юности пробки вынимали вручную, – с готовностью начал гордо рассказывать Альдо. – Помните, вы видели, как я переворачивал бутылки? Дело в том, что игристые вина…
– Осадок собирается вокруг пробки, когда бутылка находится в перевернутом состоянии, – вмешалась Рейчел.
Альдо строго посмотрел на нее, и она замолчала, а старый мастер указал на длинный металлический стеллаж, где бутылки стояли вверх дном на сухом льду.
– Я поворачивал эти бутылки несколько месяцев. Осадок скопился на пробке. Теперь мы замораживаем только горлышко бутылки, а эта штука – он гордо показал на машину – извлекает пробку, с которой бутылка хранилась, вместе с замороженным осадком.
Они понаблюдали, как несколько бутылок прошли через машину. Эллиоту было приятно, что брат внимательно следит за всем процессом.
Альдо, судя по всему, тоже отметил это и улыбнулся Броуди.
– Следующий автомат доливает в бутылки вино вместо изъятого с пробкой осадка, – сказал он.
И опять Броуди внимательно следил, не отрывая взгляда, за всей операцией, от начала до конца. А Рейчел изучала Броуди, задумчиво наматывая концы волос на палец. Эллиот боялся представить себе, о чем она может думать.
– Наконец бутылка приходит в автомат, который вставляет в нее новую пробку, – сказал Альдо.
– И это – последняя пробка? – спросил Броуди.
– Да, но ты посмотрел только завершающие операции. Существует еще множество промежуточных пробок, так как процесс многолетний.
– Между прочим, пробки в мире мало, – вставила Рейчел. – Я занимаюсь заказом пробок в течение последних пяти лет, и за это время она подорожала на пятьсот процентов.
Броуди в удивлении поднял брови:
– Почему?
– Пробки делают из коры дуба определенного вида. В средиземноморских странах, где он растет, многие леса были вырублены. И теперь почти единственными странами – производителями пробки – остались Испания и Португалия, которые отнюдь не боятся повышать цену.
– Мир меняется, – спокойно добавил Альдо. – Однажды нам придется начать использовать пластиковые пробки. У нас не будет выбора.
При этих словах Эллиот посмотрел на Броуди и подумал, понимает ли брат, как много для Джана Хоука значил этот старый мир, олицетворявшийся запыленной винной бутылкой с пробкой…
Рейчел начала говорить по мобильному телефону, а Альдо отвернулся, чтобы дать указания одному из рабочих на конвейере. Воспользовавшись тем, что на них никто не обращает внимания, Эллиот прошептал Броуди:
– Можешь считать, что ты слышишь все это от Джана Хоука. У Альдо и Джана был один взгляд на все это. Они держались за старый мир, как скряга за золотой. Ты не представляешь, какие бои мне пришлось выдержать, чтобы установить несколько машин и четыре конвейера!
– Могу себе представить, – усмехнулся Броуди. – Интересно, остались ли еще винодельни, где весь процесс осуществляется вручную?
– У нас – ни одной. Может быть, и есть несколько небольших хозяйств где-нибудь во Франции… Не знаю, что мы будем делать без Альдо, когда он уйдет на пенсию. Он здесь лучший винодел.
Броуди пожал плечами:
– Купите компьютеризированный автомат, как все остальные.
Эллиот хлопнул Альдо по плечу.
– Я не собираюсь быть как все. Виноделие – это искусство!
– Забытое искусство. – Губы старика скривились в горькой усмешке. – Мир меняется, ничто не стоит на месте. Нам надо быть готовыми к этому.
Его слова звучали странно – как предупреждение. Эллиот подумал, что это совсем не характерно для Альдо. Может быть, смерть Джана и все изменения вокруг так повлияли на него, что он стал несколько ворчлив и дидактичен?
– Спасибо, Альдо. – В голосе Эллиота звучала неподдельная теплота. – Теперь я покажу Броуди, где мы выдерживаем вино.
– Я приду туда сразу, как только последняя бутылка будет дегоржирована.
Эллиот повел Броуди к тоннелю, ведущему в дальние погреба, где хранились и выдерживались лучшие шампанские вина. К удовольствию братьев, Рейчел все еще висела на телефоне, а затем должна была идти в офис и не могла сопровождать их.
– Мне показалось или Альдо действительно чем-то озабочен? – спросил Броуди, когда они спустились в тоннель, подальше от чужих ушей.
– Ты очень наблюдателен. Я думаю о том же самом. На Альдо не похоже, чтобы его волновало что-нибудь, кроме его работы.
– Может быть, это связано с работой?
Эллиот покачал головой:
– Нет, это больше, чем работа. Все эти машины были установлены в последние два года. Кризис с пробкой так давно висит над нами, что мы даже закупили партию пластиковых пробок и храним их на складе на крайний случай. Кстати, некоторые из них весьма неплохи. Они даже по цвету выглядят как настоящие.
