только хохочет в ответ. Но всё правда очень вкусно, а я жутко голодная. Накладываю себе добавки и продолжаю увлечённо жевать.
– Как вас много, – произносит Дерек, входя в комнату. – Всем привет.
– Можно, раз я здесь. Есть хочу, пришёл на запах.
Он в костюме. Откуда он достал его?! Я видела какой-то пакет около его кровати. Кто его принёс? Неужели Андреа?! Убью гада! Дереку нужно лежать! Он не может вот так рассекать – весь изрезанный и избитый, со сломанными рёбрами, отбитыми почками, сотрясением мозга и заплывшим глазом. Он ещё вчера был без сознания! Дерек садится рядом со мной. Вижу, что он морщится. Значит, ему больно. Упёртый болван!
– Дерек, принцесса права, – говорит Эдриан. – Тебе нельзя вставать. Врач сказал соблюдать постельный режим как минимум неделю. Чем ты думаешь?! На хрена ты припёрся сюда?!
– Эд, не ори. Твоего брюзжания я ещё вдоволь наслушаюсь. Дай поесть спокойно. Кстати, вы забрали наши вещи из гостиницы и машины?
Босс кивает.
– Тогда прикажи подготовить самолёт, мы возвращаемся. Пора открыть книги.
По мрачнеющему лицу Босса понимаю, что запахло жареным.
Глава 23
Вы когда-нибудь видели, как ругаются торговки на рынке? Я видела. Стрёмный рынок в Ниагара-Фоллс. Дешёвая еда и шмотки. И куча продавцов, препирающихся друг с другом. Если сказать точнее: орущих друг на друга. Каждый с пеной у рта доказывал свою правоту и выдвигал весомые аргументы, почему прав он, а не оппонент.
Примерно то же самое происходило на протяжении всего полёта до Нью-Йорка. Дерек с Эдрианом орали друг на друга так, что все вокруг на ушах стояли. Ну, вообще-то, истерично орал только Босс, а Дерек просто изъяснялся на повышенных тонах.
Они находились за шторой, отдельно от нас, но мы всё равно их прекрасно слышали. Босс был категорически против его идеи и ещё выговаривал ему за неосторожность. Будто это Дерек виноват в том, что мы оказались в лапах Анхеля.
Конечно, я понимаю, Эдриан просто жутко перепугался. Он же думал, что мы мертвы. Все так думали. Разумеется, теперь я знаю, почему Босс настолько сильно переживает за Дерека, но можно же проявлять заботу как-то иначе, а не орать как базарная баба.
По дороге к дому в машине стояла гробовая тишина. Затишье перед очередной бурей, не иначе. Или эти двое просто сорвали себе голос.
Они спорили ещё долго, но в итоге Эдриан всё же согласился, и в нашей семье прибыло. Да, теперь я могу называть эту семью своей. Брак с Боссом, который не Босс, укрепил моё положение в этом доме.
Прошло уже больше месяца. И прошло на удивление спокойно. Хоть Андреа с Федэрико поначалу добавили головной боли, больше они себя никак не проявляли. Хотя… Иногда я чувствовала на себе взгляд, но стоило мне повернуться, Андреа сразу же отводил глаза. Не знаю, говорил ли с ним Дерек. И уж точно не знаю, что стало с той видеозаписью, которую Андреа забрал. Мы больше не разговаривали.
Странно, что Федэрико даже не напоминал о себе. Может, он пошутил? Нет, вряд ли. Я теперь его должница, и при случае он своего не упустит. Быть обязанной Боссу – то ещё веселье. Всё время мне кажется, что не сегодня, так завтра он потребует своё.
Дерек вполне оправился, всё вернулось в свою колею: он много работает, а я маюсь от безделья, скучаю и никак не могу перестать думать о том, что он мне рассказал. Дерек, конечно же, даже не вспомнил об этом. А вот я много чего себе навоображала, поэтому на целый месяц окопалась в библиотеке, читая книги по психологии. Мне хотелось знать, наложили ли эти детские травмы отпечаток на его психику.
Проштудировав кучу книг про психопатов, социопатов, нарциссов, садистов и прочих стрёмных личностей, я с облегчением поняла, что мой муж не является таковым. Он просто такой, какой есть – со своими заморочками, завязанными на чувстве вины. Именно поэтому он так часто извиняется, считает, что недостоин счастья и любви, и бывает агрессивным. Хотя приступы агрессии так же могут быть связаны с тем, как с ним обращались, но всё же чувство вины имеет место быть. Возможно, Дерек не смог простить себе смерть Бакки, или было что-то ещё, что сильно повлияло на него и заложило в голову негативную программу. Она помогала ему приспосабливаться к любой ситуации и переживать её с наименьшим ущербом: вместо того чтобы фокусироваться на травмирующей реальности, он смещал фокус на чувство вины. Так досмещался, что уже не может без этого обходиться. Это его защитный механизм.
Кстати, теперь я и вовсе не уверена, что Карлос был именно психопатом. Его поведение больше напоминало поведение социопата. Их трудно различить: и психопаты, и социопаты не умеют испытывать такие чувства, как любовь, сострадание, стыд, чувство вины, зато отлично знают, как их показать. У них нет совести, поэтому они с лёгкостью могут делать жуткие вещи и совершенно не переживать по этому поводу.
Разница в том, что психопаты – холодные и расчётливые, а социопаты – вспыльчивые и могут быть очень агрессивными. Психопат всегда следует чёткому плану и не встревает в конфликты. Он и убьёт вас с улыбкой, без лишнего шума, в то время как социопат, скорее всего, сделает это в приступе очередного безумия.
Оба отличные манипуляторы и лжецы. Отсутсвие совести делает из них первоклассных преступников и быстро приводит их к власти. Они управляют чужими жизнями так, как им удобно.
Но если психопатом нужно родиться, то социопатия – следствие травмы, полученной в детстве, возможно, даже насилия, физического или эмоционального. Я опасалась, что Дерек мог стать социопатом из-за того, как с ним обращался Лоренцо, но нет. Теперь я точно понимаю, что мой муж не является им. Зато Карлос был.
Отец измывался над ним всё время. Карлос много говорил о своём детстве. Мы вообще много о чём говорили. Он был очень нежным ребёнком. У таких детей обычно слабая психика, её легко сломать. Как я уже говорила: самые нежные цветы загнивают быстрее остальных. Из доброго
