и новая оплеуха, с ещё большим азартом, коснулась щеки.
Таня вскрикнула, она буквально повисла на волосах, которые до сих пор оставались в его кулаке. «Терпи», — приказала она себе и приподнялась на коленях, ослабляя нажим.
Пенис его увеличился вдвое и теперь был покрыт слоем вязкой слюны. Брать его в рот не хотелось! Но выбора не было. Кисти рук были связаны за спиной, а попытка сжать губы могла вызвать новую порцию гнева. Сквозь слёзы Таня видела, как он приближается. Пронизанный венами ствол с набалдашником. Рогозин его приподнял, демонстрируя яйца.
— Вылизывай! — приказал он безжалостным тоном.
Она проглотила слюну и с неохотой приблизилась к паху. Начинённые спермой мешочки были подвижными и горячими. Они перекатывались во рту. Когда она заглатывала один, то второй ускользал. Рогозин не брился, как делали многие. Он гордился своей шевелюрой, и теперь рот был полон лобковых волос.
— Языком работай, — рычал он, держа её крепче.
Яички болтались у неё перед носом. Она усердно лизала их, надеясь приблизить оргазм. Но финал этой сцены был ещё далеко! Рогозин опять оттянул её волосы, и направил к ней в рот затвердевший конец. Таня взяла его, крепко сжимая губами. Теперь он с трудом умещался во рту. Она задержала дыхание, в очередной раз готовясь к длительной схватке. Однако минет оборвался внезапно.
— Любишь сосать? — он сжал в кулаке её волосы, затем резко поднял и уложил лицом на постель.
Сам же устроился сзади, приноравливаясь. Рука по-хозяйски раздвинула бёдра, отыскав между ними заветную щель. Таня глухо застонала, когда твердый наконечник мужской плоти протиснулся внутрь. Он ритмично задвигался в ней, изучая вдоль и поперек разгоряченное влагой отверстие.
— Ах ты, маленькая шлюшка, — прошептал Рогозин и склонился над ней.
Таня вздрогнула! Член мужчины свободно ходил между створок, растирая горячую смазку. Жар, охвативший низ живота, нарастал. Она зажмурилась, прогоняя прочь навязчивые мысли. Но, чем сильнее двигался член, массируя лоно, тем реальнее становилось чувство собственной «непригодности». Сердце всхлипнуло, пропуская удары. Он был прав! Ведь она просто шлюха, в которую каждый желающий может излить своё семя.
Рогозин рычал, сминая пальцами нежную плоть. А Таня думала лишь об одном! Она представляла их первый секс с Димкой. Где он случится? На пляже? В лесу? Или в домике Водяного? Как он будет её целовать, и какие слова прошепчет ей на ухо после оргазма? Она собиралась отдаться ему в эту пятницу. Она собиралась позволить ему в себя кончить…
— Ммммм, — Рогозин извлёк свой конец. С громким чмоком вагина его отпустила, и потоки горячего семени забрызгали простыню.
Он лежал на спине, дожимая остатки, а Таня осталась лежать вниз лицом. Без его разрешения она не смела подняться!
Послышался вздох и надтреснутый голос сказал ей:
— Вставай!
Он потянул за верёвку и руки, затёкшие от долгой неволи, наконец-то расслабились. Таня потёрла запястья. Чувствуя головокружение, она встала на ноги, и медленно двинулась в сторону ванной. Сейчас она смоет с себя этот новый позор и уйдёт! Только то, что осталось внутри, не получится смыть.
Из отражения в зеркале на неё смотрело хрупкое существо. Сквозь бледную кожу светились ниточки вен. Макияж представлял собой месиво из теней, помады и туши. Губы припухли и раскраснелись. Под глазами лежали упрямые тени, скрыть которые было труднее всего.
Удивительно, но и в этот раз его экзекуции не оставили след! Хотя, когда он бил по щекам, ей казалось, что лицо превратилось в синяк. Она потрогала шею, где над острой ключицей пылал ярко-алый засос. С трудом расчесала волосы, стараниями Рогозина превращённые в спутанный ворох. И залезла под душ.
Танины чувства к нему было трудно назвать неприязнью. Когда он касался её, то тело невольно ему отвечало. Но каждая встреча была пропитана страхом! Его власть ощущалась в деталях: в том, как он смотрит, как одним лишь кивком позволяет ей говорить. Она находилась в плену! Только плен этот был добровольным.
С каждым визитом в больницу уверенность в том, что мама поправится, крепла. Таня знала, что это положит конец их общению с Рогозиным. Раньше она воображала, как расстанется с ним. Как однажды объявит, что это — последняя встреча. А теперь, когда заветный момент становился всё ближе, она перестала воображать. Подобные метаморфозы пугали. Таня сама не понимала, что с ней происходит! Она пыталась ответить себе на вопрос — почему?
Ведь она не любила Рогозина, и мыслями всегда была далеко от него. На свидание с ним она шла, как на казнь. Он просто имел её, как какую-то вещь! Надевал и снимал, оставляя лежать на полу. Она никогда не питала надежд относительно будущих планов. Зная заранее, что Рогозин забудет её, как только закроется дверь. Но в то же время она понимала… Понимала, что будет скучать по нему!
Таня смыла с себя его запах, почистила зубы. Одежда осталась в гостиной, и теперь ей пришлось обмотать себя полотенцем. Беглым взглядом Таня скользнула по лицу в зеркале. Смотреть на себя не хотелось! Как будто то, что случилось за дверью до сих пор отражалось в глазах. Она вышла, придерживая узелок на груди. После ванной тело быстро остыло и она начала замерзать. Обведя взглядом комнату и не обнаружив Рогозина, Таня пошла одеваться.
Ещё один фешенебельный номер не отличался каким-то особым декором. Всё те же приятные глазу оттенки, на стенах — картины природы, а на полу — ковролин. Ступая на цыпочках, Таня прокралась в гостиную. Платье в стиле Шанель лежало у ног неопознанной серой массой. Бюстгальтер валялся в другом конце комнаты, а трусиков не было видно. Она начала вспоминать, в какой последовательности он снимал с неё одежду. Трусы в любом случае были последними, а значит, они находились где-то в районе кровати. Она одела то, что сумела найти, и отправилась на поиски трусиков.
Рогозин вернулся с балкона, прихватив с собой отголоски табачного дыма.
— Как протекает лечение? — звериный акцент растворился, и теперь его голос звучал деловито.
Таня нахмурилась.
— Откуда вы знаете? — пролепетала она.
Рогозин сунул руку в карман и улыбнулся, нащупав там что-то.
— Я всё про тебя знаю, — сказал он обыденным тоном.
Она опустила глаза, чтобы он не прочёл в них испуг.
— Спасибо, мама идёт на поправку, — ответила вежливо.
Рогозин кивнул:
— Я рад!
— Когда её выпишут, мы с сестрой переедем домой, — зачем-то сказала Таня.
Он посмотрел на неё равнодушно:
— Ты можешь остаться.
Таня хмыкнула:
— В качестве шлюхи?
— В качестве любовницы, — поправил Рогозин.
— Что в принципе
