к плоту. На полдороги вспоминаю, что забыла аптечку. Возвращаюсь. Аварийное электричество гаснет. Судно погружается в кромешную тьму. Выбираюсь из каюты на ощупь.
Вижу, что внутри плота, издали похожего на домик, горит тусклый свет. Когда я залезаю внутрь, капитан, держа в дрожащей руке фонарик, говорит:
– Надо перерезать верёвку.
– У меня не ножа.
– Нож есть в спасательном наборе.
Высовываюсь из проёма плота и пытаюсь отсоединить его от яхты. Веревка плотная и никак не поддаётся лезвию. Руки замёрзли. Хоть днем в ноябре в этих широтах тепло, но ночи уже холодные. Наконец, перерезаю фалинь.
Мы отплываем от наполовину затонувшего судна.
– Возьми вёсла и отгреби подальше. Иначе, нас может затянуть в воронку, когда яхта окончательно начнёт уходить на дно, – говорит капитан.
Дарио лежит без сознания. Я очень устала. Хочется плакать от безысходности. Но понимаю, что кроме меня, нас никто сейчас не спасёт. Сжав зубы, беру весла и гребу прочь от места крушения.
– Ты молодец, – хвалит меня Валентино. – Капо очень повезло с тобой.
– Предлагаю выпить за наше спасение, – киваю в сторону бутылки с виски.
– Не сейчас. Я лучше подремлю, – отвечает мужчина.
Отплыв на безопасное расстояние от тонущего судна и придя немного в себя, я открываю аптечку. Все тем же ножом разрезаю рубашку на Ягуаре. Его грудь распухла. В плече рваное зияющее отверстие. Оно совсем не похоже на аккуратные дырочки от пуль в голливудских фильмах. От безобразного вида развороченной плоти содрогаюсь всем телом. Осматриваю ранение на боку. Оно сквозное. Пуля прошла на вылет. Это хорошо. Наверное. Открываю ампулу с бетадином и заливаю рану. Мужчина рычит от боли и приходит в себя.
– Не дёргайся! – предупреждаю его.
– Малышка, – Дарио слабо улыбается.
Забинтовываю итальянца, насколько это у меня получается. Видимо, прежде чем связаться с мафиози, было бы неплохо пройти курсы для медсестёр. Как минимум. Что делать с плечом, не знаю. Поэтому обрабатываю рваные края, чтобы хоть как-то предупредить заражение, и креплю кусок бинта пластырем.
– Выпей обезболивающее, – даю Ягуару анальгетик.
Затем бужу капитана:
– Валентино, давайте я Вам рану обработаю.
– Не надо. Это не поможет.
– Хватит геройствовать! Уберите руки от живота.
Одного взгляда на ранение достаточно, чтобы понять: дело совсем плохо. Но с наигранным оптимизмом, промокаю кровь бинтом, мажу края бетадином. После чего сворачиваюсь калачиком около Дарио и засыпаю.
***
Утро нас встречает ярким солнцем и полным штилем.
«Это хорошо»,– отмечаю про себя, – «нам ещё только шторма не хватало для полного счастья». Отбрасываю кусок водонепроницаемой ткани, закрывающей проём входа плота. Вокруг километры моря. Не видно ни одного корабля, ни лодки, ни клочка земли. Хочется пить. Смотрю на воду в бутылке и понимаю, что мужчинам она важнее, чем мне. Позволяю себе сделать только один глоток.
– Лия, – Дарио, проснувшись.
– Как ты? – глажу итальянца по щеке.
– Всё болит. И пить хочется.
– Сейчас. Вот, прими ещё обезболивающее.
Ягуар жадно глотает воду.
«Надо бы его предупредить, что это – все наши запасы», – думаю я, но не решаюсь ничего сказать.
Зову капитана, но он никак не реагирует на мой голос. У мужчины сильный жар. Крупные капли пота выступили на лбу. Протираю губы Валентино бинтом, смоченным в пресной воде.
Беру Дарио за руку и устраиваюсь рядом с ним. Через несколько часов поднимаются лёгкие волны. Меня начинает мутить. Две печенюшки, которые я сгрызла утром, просятся наружу. Подползаю к выходу с плота и умываюсь морской водой. Она такая прохладная и манящая. Запрещаю себе сделать даже полглотка, хотя очень хочется. Главную заповедь моряков нарушать нельзя, иначе точно смерть. Приступ проходит. Смачиваю губы пресной водой. Вокруг нас по-прежнему простирается синева без признаков жизни людей.
Время кажется резиновым. Нет, хуже. Похоже, что оно вообще остановилось, и этот чёртов день бесконечен. Крыша плота нагрелась от солнца. Внутри душно. Может, попробовать грести? Но куда? В какую сторону? Нет, только силы потеряю и пить захочу сильнее.
– Малышка, – шепчет Дарио. – Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Всё будет хорошо, – пытаюсь подбодрить Ягуара, хотя у самой надежды остаётся всё меньше.
С приходом сумерек наступает долгожданная прохлада. Капитан начинает бредить и стонать. Мне хочется заткнуть уши руками, чтобы не слышать этих ужасных криков, предвещающих только одно. Дарио заметно нервничает, глядя на своего товарища по несчастью. Представляю, что творится в его голове. Пуля всё ещё в плече. Обезболивающего хватит ненадолго. Воды осталось на пару крупных глотков. Как бы ни храбрился Ягуар, но глядя на агонию Валентино, ему сложно не представлять, что эта участь может настигнуть и его.
Ночью капитан затихает. Кажется, что мужчина забылся сном. Ложная иллюзия. Валентино перестал дышать. Он оказался прав: что бы я ни делала, сколько бы раз ни смачивала его губы водой, ни обрабатывала рану антисептиком – всё было бесполезно.
Смотрю на Дарио, лицо которого белее полотна. Итальянец сжимает челюсти настолько сильно, что на скулах начинают ходить желваки. Молча смотрит мне в глаза и коротко кивает. Я понимаю, что пришла пора отпустить капитана.
Глядя, как чёрные волны ночного моря поглощают тело Валентино, не выдерживаю и начинаю рыдать.
– Ну, ну, малышка, – шепчет Ягуар, – ты сделала всё, что смогла. Он был отличным капитаном. И умер, как подобает настоящему моряку – в море.
– Его убил Карло! – восклицаю я. – Никому не подобает умирать от руки какого-то ублюдка.
Дарио молчит.
– Кстати, что вообще между вами произошло? Почему твоя правая рука решила прикончить тебя?
Весь день я сдерживалась и не задавала никаких вопросов. Но сейчас меня прорвало.
– Не знаю, Лия. Впервые в жизни у меня нет ответа. Обычно, если в семье заводится крыса, кто-то так или иначе доносит на неё. А тут ничего не было. Ни одного звоночка. Мы с Карло дружили почти двадцать лет. В том месяце у нас вышел крепкий спор. Ну, ты помнишь. Я наложил на гадёныша штраф. Отстранил его от ведения пары выгодных дел. Но это нормально! Он знал правила семьи. И сам крупно накосячил с той темой грузоперевозок в Россию. Подставил многих уважаемых людей. Да за такое в другой семье его бы пустили на фарш, а не просто лишили пары миллионов евро.
– Даже не хочу уточнять, что ты имеешь в виду под словами «пустить на фарш».
– И не надо. Думаю, что Карло решил занять моё место. Но как он решился на такой шаг в одиночку – понятия не имею. Видимо, совсем
